— Ох, уж эти мне корсеты, — пропыхтел Бен, устраивая на постели все еще бледную Фиону. — От них один вред. Сейчас водички выпьешь, и полегчает, — он кинулся к столу, загремел посудой.
— Ты как тетушка, — она собралась было прикрыться, даже за покрывалом потянулась, но вовремя вспомнила о принятом решении и заставила себя остановиться.
— Я? — обалдел парень. Ничего общего с тещей кроме, конечно, поганок, он иметь не собирался. О чем и надумал сообщить, повернувшись к кровати, то есть к жене…
Мысли Бена спутались и полетели куда-то далеко при виде раскинувшейся на постели Фионы. На девушке были только белые чулочки с подвязочками… и все. Игривые панталончики до колен демоны побрали, не иначе.
— Я должен тебе помочь, — выхлебав водичку, поставил в известность он. — Прямо сейчас.
— Я жду тебя, мой рыцарь, — мурлыкнула начинающая соблазнительница, поражаясь собственному окаянству.
— Иду, — Бен поставил стакан на место и сделал шаг к кровати, на которой улыбалась прекраснейшая из женщин.
— Между прочим, я тоже жду, — напомнила о себе заскучавшая Эдме.
Бернард остановился, словно перед ним выросла стена. О второй жене он не то чтобы совсем забыл. Скорее запамятовал в любовном угаре.
— Ножки мерзнут, — послышалось из гардеробной.
— Иду, — бросив взгляд раненого зверя на Фиону, он поплелся в гардеробную. Каждый шаг давался тяжело, ведь делая его, Бен прощался с мечтами о немедленной близости. А супружеский долг манил. "Все, — тряхнул головой несчастный, разгоняя любовный дурман, — сегодня же поговорю с лэрой Нэлианной. Должна же быть в этом дурацком замке отдельная спальня, в которой я могу остаться наедине с женой! С женами! Демоны и бездна! Они обе мои" Тут Бернард, наконец, добрался до гардеробной и вновь застыл как громом пораженный — верная своему слову Эдме не дала испортить свой корсет. Каким-то неведомым способом она самостоятельно избавилась от лилового вышитого безобразия. Слава Превышней, хоть панталончики оставила.
"А может ну ее — эту отдельную спальню? Без нее обойдемся!" — подхватив на руки вторую по порядку, но не по значению жену, решил Бен, настроение которого сделало очередной кульбит и стремительно взмыло вверх.
— Я говорил вам, что я — самый счастливый сукин сын, девочки? — спросил радостно.
— Не припомню, — Эдме потянулась словно кошка и прямо по кровати поползла к сестре. Благо размеры постельного монстра позволяли.
Бен так и прикипел глазами к ее круглой попке.
— Я сейчас, — пообещал он. — Только дверь закрою…
— Я уже, — отчитался Бен.
— А мы еще нет, — скованно рассмеялись поганки. Как бы там ни было, а потерю девственности они представляли себе несколько иначе. Но человек предполагает…
— Это вам только кажется, — мягко улыбнулся Бернард. — На самом деле мы все уже давным-давно "да".
— Ты похож на кота… — начала Эдме.
— Который поймал мышь, — закончила Фиона и на всякий случай зажмурилась. — Такой же довольный.
— И предвкушающий.
— Еще бы, — согласился тот. — В мои когтищи попали…
— Мышки, — пискнула Фиона, не рискуя открывать глаза. Вместо этого развела колени.
— Феи, — услышала она охрипший голос мужа и почувствовала его дыхание прямо там… в сосредоточии женственности. Во всяком случае именно так именовалось это, пусть будет, место во фривольных романах. — Прекраснейшие феи жизни.
Теплые руки осторожно погладили внутреннюю поверхность ее бедер.
— Какая нежная у тебя кожа. Словно теплый шелк. И вся ты — совершенство. Правда, Эдме? Погляди как наша Фиона красива сейчас.
Послышалось какое-то шебуршенье, а потом неуверенный голос сестры сообщил:
— Вообще-то она всегда красивая, но ты прав… Сейчас, когда ты близко… Все по-другому, очень остро… И красиво, да. Словно раковина жемчужницы…
"Слава Пресветлой, что мы воспользовались тем средством, — едва не сгорела со стыда Фиона" — поминая добрым словом дорогущую леорийскую мазь-эпилятор. "Надо будет поделиться с Софи, пусть и ее "ракушка" тоже станет гладкой и эта… шелковистой" — сдержать нервный смешок оказалось непросто.
— Когда-нибудь я нарисую тебя… — мечтал Бен. — Вас, — вовремя поправился он. — Я нарисую вас обеих. Такими, — показал руками. — Самыми прекрасными. Если только моего таланта хватит, да… Но эту картину никто не увидит кроме нас троих. А сейчас… — его голос охрип, дыхание превратилось в огонь…
Во всяком случае Фиона была в этом уверена. Потому что в тот момент, когда Бен еще шире развел ее бедра, а его губы почти коснулись… Они были прямо там! И они воспламеняли кровь, заменяя ее на жидкий огонь, который поднимался от лона, отравляя незнакомым тяжелым жаром все существо юной женщины.