— Откуда такая красота? — любовно огладив талисман, спросил он.
— От вольной ведьмы, — ответила Эдме, на всякий случай прижав свой мухоморчик к бортику бассейна. В воде она почувствовала себя свободнее, потому и отвечала смелее. — Это на удачу и для увеличения магической силы.
— Очень интересно, — одобрил Бен, притираясь к Фионе. — Я где-то читал о таком, но никогда не видел вблизи… А хотелось.
— За чем же дело стало? — удивилась Эдме. — Сестричка тебе покажет. А я пока ножки погрею.
— Покажешь? — совершенно по-котовьи муркнул Бен, посылая по позвоночнику Фионы табун мурашек.
— Да, — поняв, что бежать некуда, согласилась та. — Сейчас…
— Э, нет, — плеснула на них водой Эдме. — Идите в спальню. Тут неудобно, — напустила в голос строгости она.
— И правда, — Бернард глянул на нее с благодарностью, ухватил Фиону за руку и потащил в постель.
Она не упиралась, шла спокойно, а то, что тайком погрозила сестричке-лапочке кулаком, так это мелочи. Тем более, что Эдме не обиделась. Вместо этого поганка помахала ручкой, устроилась поудобнее и прикрыла глаза, собираясь понежиться в теплой водичке. Еще бы вина бокальчик и пару пирожных. Но чего нет — того нет. Хотя причина уважительная наличествует. Все-таки женщиной становишься только раз.
А тем временем в спальне разгорались страсти.
— Показывай, — Бену не терпелось как следует рассмотреть не только татуировку, но и то место, которое она украшала.
Фиона поглядела на него, подумала, что требования супруга вполне законны, хотя и высказаны в несколько грубой форме. "Ладно уж, не буду вредничать, — вздохнула она. — Бену сегодня и так непросто"
А потому, сделав, таки, зарубочку на память, Фиона влезла на постель и, как давеча Эдме поползла, вернее собралась отползти, но была поймана… Старая ведьма знала, что говорила, обещая поганкам любовь и восхищение мужа. Может до любви они еще не добрались, но вот влюблены были точно. А уж страсть… От нее в глазах у обоих темнело. Или это за окном начало вечереть? Неважно. Главное вместе.
Если бы Бен умел писать стихи, он наверняка бы сложил оду мухомору. Удивительный гриб. Божественный. Пьянящий. Недаром северные шаманы придают ему такое значение. Вроде бы с помощью хмельной мухоморовки тамошние чародеи путешествуют по мирам. Раньше Бернард считал россказни об этом откровенной брехней, теперь знал: все правда. Ведь сам он сейчас пребывал в лучшем из миров!
Татуировка оказала на него поистине волшебное действие, сузив весь мир не просто до пределов комнаты или кровати… Все заменила собой Фиона. Лишь она одна была настоящей. Главной. Самой важной. Остальное… Его не было. Только узкая сливочно-белая спина. Тонкая талия. Чувственно вздрагивающая поясница с двумя умопомрачительными ямочками. Пышная крепко-сбитая попка, увенчанная наглым красно белым мухомором.
Так и хотелось его лизнуть, потом подуть, вызывая дрожь и низкий стон, и опять лизнуть, и может быть даже прикусить легонько. Сжать зубами и замереть. И все это время ласкать девственное лоно, скользя пальцами вдоль увлажненных лепестков. А потом, выгадав момент, погрузиться в горячую узкую глубину и окончательно сойти с ума.
И двигаться, двигаться, двигаться… И взлететь к звездам.
— Я, кажется, сорвался, — прохрипел он, разжимая объятия. — Прости, родная.
— Обращайся, если что, — откликнулась Фиона, морской звездой распластавшись на кровати. — Где там лечебный амулет был?
— Сейчас-сейчас, — как ужаленный подскочил Бен. — Потерпи.
— Ага, — она лениво наблюдала за метениями мужа и сыто улыбалась. — Не суетись.
— Я уже, — прикладывая к пострадавшим местам амулет малого исцеления, Бернард не удержался и чмокнул мухоморчик. — Как ты? Очень больно? Может за целителем послать?
— Не надо. Мне хорошо. Ничего не болит. И вообще…
— Что? — склонился к любимой Бен.
— Давай еще разок…
Напрасно собравшиеся в столовой хозяева и гости ждали молодых к обеду. Те не покинули покоев и к ужину.
— Наконец-то, — довольно переглядывались Брюсы.
— Уже, — сокрушалась Нэнни.
— Дети растут так быстро, драгоценнейшая лэра Нэлианна, — утешал ее дедушка Грир. — И это еще полбеды. Ужас в том, что, вырастая, они вылетают из гнезда. Оставляют нас. Главное в такой момент найти занятие по душе. Да…
— Вы так думаете? — недоверчиво глянула Нэнни.
— Имею печальный опыт, — развел руками лэрд Гамильтон. — Прислушайтесь к моему скромному мнению, прекраснейшая. Занятие по душе и радость за детей очень помогают. Главное эту радость отыскать, — закончил он едва слышно.