— А почему вы о ней знаете, а другие нет?
— Так им понедельников-то сколько?! — рассмеялась ведьма. — Вот возьми моих девчонок в офисе — когда они ведьмами-то стали? Буквально вчера. Развлекаются пока, возможности свои испытывают на парнях да соперницах своих. Что у них на уме-то — так, пакости мелкие, а вот таких, как я, исконных, уже почти не осталось. Разве что в глубинке, подальше от людей. Я с такими же исконными только с двумя и знакома, вот мы втроем Мару и помним, почитаем ее в своих ритуалах. А как иначе? Древних богов забывать нельзя. И тебе не советую. Давай, выпьем за них, — сказала Руфина Львовна, поднимая бокал.
— Руфина Львовна, а это ваше настоящее имя? — решила поинтересоваться я.
— Нет, конечно. Я своего настоящего имени уж и сама не помню, да и не стоит его вспоминать, ни к чему, — махнула она рукой с крупным перстнем на указательном пальце.
— А почему тогда у вас с Аркадием одинаковое отчество? — не унималась я.
— Нам с Аркашей исчезнуть надо было, он какого-то дельца нашел — документы нам новые сделать. Всем сам занимался, я не вмешивалась, мне вообще все равно было, был бы новый паспорт, и все. Так и получилось.
— А вы замужем были?
— Как не быть — была! Каждой девушке хочется замужем побывать. Первый раз меня сосватали в шестнадцать лет, да жених мне не по нраву пришелся — старым он мне казался, тридцать годков ему было. Сопротивлялась я как могла, но отец мой непреклонен был. Сказал, что пойду замуж и перечить отцу не смею, вот тут-то я и решилась в первый раз применить свои способности. Зла я была сильно, зелье, что надо получилось. Отправила я своего жениха к праотцам, облегчение испытала невероятное, а ведь человека умертвила. Все вокруг поохали, да и забыли — люди тогда часто умирали, антибиотиков еще не было. Через два года снова сваты пожаловали, а жених-то старее прежнего, аж сорок лет ему стукнуло, вдовец был, но детей не нажил, богат был, как сам черт. Травить опасно было — заподозрили бы меня. Стала я думать, что мне со всем этим делать, да и решила не противиться отцу. Денег на свадьбу отец не пожалел — платье вручную десять белошвеек шило из кружева да с жемчугами, приданое богатое за меня дал, гуляли несколько дней. Жениха я конечно опоила, чтоб не помнил о брачной ночи ничего, а ничего и не было. Проспал он тогда без памяти три дня, а у меня тогда зазноба была — парень ясноглазый, молодой, но беден был, прямо, как в сказке. Вот с ним я и ночевала эти три ночи. Думала, что лучше я ему достанусь вся целиком, чем этому черту старому. Погоревала я о своей судьбе, да делать нечего — надо было к мужу возвращаться. Жених мой бежать уговаривал, я обещала придумать что-нибудь и пока затаиться. Вернулась я, муж мой, как и должно было, ничего не помнил, но не расстроился, сказал, что у нас вся жизнь впереди. Не знал он, что на ведьме женился, и подумать не мог, что дни его уже сочтены. Прошел медовый месяц, горше которого в моей жизни не было и тут на мое счастье Аркашка объявился. Да не простой он уже был, а такой, каким ты его знаешь, только моложе. Вот мы с ним и убежали в Россию. Мужа своего я лихоманкам отдала — они его с ума и свели, а через год я вдовой стала. На том мои замужества и закончились, а детей мне Бог не дал, в наказание, видимо.
— А как же жених ваш?
— А никак. Спустя два месяца слухи до меня дошли, что отец его женить задумал и что дело это решенное. Невеста сосватана, дело за свадьбой, а он отцу наперекор не пошел — слабым оказался. Поплакала я, да и плюнула, решила, что такой он мне не нужен. Могла бы какую-нибудь напасть наслать, да своих забот было много, а там и забылось все.
— А у вашего брата какая сфера деятельности, если можно так сказать? — снова проявила я любопытство.
— Хм, — усмехнулась ведьма. — Насмешила — сфера деятельности.
Руфина Львовна снова наполнила наши опустевшие бокалы и закурила новую сигарету.
— Аркаша — коллекционер в прямом смысле этого слова, но есть одна заковыка. Провидение подарило ему очень долгую жизнь в обмен на те коллекции, что он собирает. Когда коллекция собрана, он должен явить ее миру, а если припрячет, то расплачивается за это своей жизнью.
— Как это? — вытаращила я удивленные глаза.
— Так это. Он же не просто фантики от конфет собирает, а настоящие произведения искусства, и о них должно стать известно миру, а братец мой жаден бывает до безобразия, вот и выглядит старикашкой, а мог бы быть молодцем из сказки. Исключением только являются семейные драгоценности. Помнишь, наверное, шкатулку, которую помогла ему достать?
— Забудешь такое.