– Не старайся зря, Райли, – пробормотал Майк. – Слушай, если я помру, не держи на меня зла.
Райли пристально посмотрел на друга. Вокруг рта у Майка появились голубоватые тени, лицо приобрело пепельный оттенок. Но в полицейской машине было тепло.
– Еще раз просить вас я не собираюсь. Снимите наручники с моего друга!
– Заткнись!
Райли лихорадочно думал. Иногда другого выхода не остается.
– Моему дедушке это не понравится, – прошептал он. Полицейскому пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его слова. – И отцу тоже. А когда они недовольны, то и многие другие люди – тоже. Например, такие, как комиссары полиции.
– Как я испугался. – Полицейский злобно усмехнулся. Все эти молокососы одинаковы.
– Еще как испугаетесь. Моя фамилия Коулмэн, – Райли сделал паузу. – Такая же, как у мэра.
– Беллами, проверь бумажник этого парня, – бросил водитель через плечо. Беллами извлек из заднего кармана брюк Райли его бумажник.
– Все, как он говорит. Райли Коулмэн. – Полицейская машина остановилась и съехала на пятнадцать футов в снег. – Снять с парня наручники?
– Да, черт побери, сними. Еще не хватало департамента на наши головы. Мне нужно кормить жену и детей.
– Осторожнее, – предупредил Райли. – У него сломано плечо, разве вы не видите?
– Перчатки малыша, Беллами. И утри ему нос.
– Разумно с вашей стороны, офицер, – огрызнулся Райли. – Как ты, Майк?
– Лучше… – Последовала небольшая пауза, потом Майк, потеряв сознание, обмяк на сиденье.
– Он без сознания. Теперь вы довольны? – закричал Райли. – Надо отвезти его в больницу. Быстрее!
– Сними и его наручники тоже, Беллами. Боже! Как бы мне хотелось оказаться во Флориде!
– Нет, не надо. Пусть мои наручники остаются. Вы уже сказали мне о моих правах и арестовали меня. Вы уже не можете от меня отделаться. Мой друг – другое дело. Отвезите его в больницу, а потом оформите мой арест. Ведь, вроде, так полагается?
– А потом твои дедушка и папочка вызволят тебя. Выметайся из машины. Мы отвезем твоего друга в больницу.
– Вы меня вышвырните из этой машины, – и это будет последнее, что вы когда-либо делали… Вы теряете время зря.
– Он прав. Парень все еще без сознания. И выглядит не самым лучшим образом, – холодно заметил Беллами. – Об этом молокососе мы можем позаботиться попозже.
Час спустя с помощью снегоочистителя, ехавшего впереди машины, полицейские пробились ко входу в больницу. Райли вытащили из фургона, а двое санитаров в белых халатах бросились на помощь Майку.
– Райли! – Перед ним стояла Сара. Райли заметил, что под левым глазом у нее расплывается синяк величиной с лимон. – Что случилось?
– У Майка раздроблено плечо. Кто-нибудь еще пострадал?
– Девону повредили дыхательное горло. Какой-то коп двинул его прямо по шее. Он в хирургическом отделении. Бетси сломали руку в двух местах. Келвину досталось. Ему заехали по щеке и нос слегка своротили. Ну, те и разбушевались. Мы первыми не начинали – не забывай.
– Ха, я же там был, помнишь? Черт, надеюсь, с Майком все в порядке. На мой взгляд, туго ему пришлось. Эти подонки надели на него наручники.
Сара сдвинула пакет со льдом, который прижимала к щеке, и бочком подошла к Райли.
– В вестибюле собралось не меньше сотни репортеров. Они ждут, что кто-то из нас поговорит с ними. Невероятно, что все они торчат здесь в такую погоду. Просто в голове не укладывается. Предполагалось, что демонстрация окажется мирной. Все мы сошлись на том, что насилия не будет в любом случае.
– Трудно не отбиваться, когда кто-то ломает тебе кости, – горько отозвался Райли. – Мирная – черта с два! Кто будет говорить?
– Думаю, что ты должен взять это на себя. Так будет полезно для нашего дела. Райли Сет Коулмэн из тех самых Коулмэнов. Ты вступаешь в игру?
Перед внутренним взором Райли промелькнуло видение: Сет и Мосс смотрят вечерний выпуск новостей. А затем всплыло лицо друга, пепельно-бледное, с посиневшими губами. Сара ждала. Но именно воспоминание о матери заставило его принять решение.
– О'кей, я сделаю это. Расскажи мне, что произошло после того, как нас швырнули в полицейскую машину. – Райли внимательно слушал, пока Сара излагала ход событий. Его живой ум тщательно анализировал факты, сопоставлял и располагал события в хронологическом порядке. Теперь он был готов.
– Копы не собираются разрешать тебе говорить с прессой. Мы могли бы подготовить для тебя сцену. Все репортеры находятся перед зданием больницы. Мы же – возле отделения скорой помощи, позади нее. Тебя, наверное, сразу же отправят в полицейский участок.
– Черт, они хотели выкинуть меня из машины, когда я сказал, что мэр – мой дедушка. Если прессе станет известно, что я один из техасских Коулмэнов, это действительно произведет впечатление. Я должен сделать это, – воинственно заявил Райли. – Они надели наручники на Майка, а он не смог выдержать боль. Слишком долго они меня держать не станут. Дай мне знать как можно быстрее, как остальные. Договорились?
– Само собой. Я думаю, случай с Солом – для нас самое выигрышное дело. Он умеет быть таким очаровательным с дамами. Ему сломали руку, и никто не обращает на него внимания. Ты только глянь на него – он уже назначил свидание той студентке-медсестре. Я попрошу его через эту девушку передать сообщение для прессы. А ты держись стойко и не позволяй увезти тебя отсюда, пока репортеры не прибегут сюда. Дерись, если понадобится.
– Давай быстрее. Вон показались те двое полицейских. Сколько я продержусь, как ты считаешь? Я арестован, не забывай об этом.
Сара кинулась к Солу со своим поручением.
– О'кей, Коулмэн, пошли, чтобы твой папочка смог добыть для тебя хорошего адвоката, не вылезая из своей теплой постельки.
– Я никуда не поеду, пока не узнаю, как обстоит дело с моим другом. – Краем глаза он заметил, что белокурая медсестра стремительно помчалась к входной двери. Нужно было потянуть еще несколько минут. Сара прохаживалась неподалеку вместе с Солом.
Райли дал пресс-конференцию в наручниках, на ступеньках приемного отделения скорой помощи. Это интервью пустили в эфир в шестичасовом выпуске новостей. А в одиннадцать часов вечера этот выпуск повторили по всей стране.
В пять часов Агнес, наконец, смягчилась и позволила слугам уйти (теперь, когда дети разъехались, прислуга больше не жила в доме, а была заменена приходящей, слуги уходили после обеда). Однако Агнес не собиралась утруждать себя на кухне: она заранее заказала всевозможные блюда, стоило снегу начать падать.
– Думаю, мы поедим с подносов у камина, – оживленно предложила она. – Кухарка сварила чудовищных размеров горшок супа с бобами, и мы можем поесть сандвичей с ветчиной. Нужно быть справедливыми, Сет. Прислуга хочет побыстрее вернуться домой к своим семьям, а через час все дороги занесет. Мосс не возражает, и я позвонила в мастерскую, чтобы Билли присоединилась к нам. Вкусный горячий суп – самая лучшая еда в такую погоду.
– Девочка заблудится в снегопаде, – проворчал Сет.
– Ради Бога, Сет, мастерская всего лишь на заднем дворе. Предполагаю, ты просто не хочешь, чтобы она появлялась здесь после того, как подала на развод. Если дело в этом, так и скажи. Я ей позвоню и скажу, чтобы не приходила.
– Кому сказать, куда не приходить? – спросил Мосс, входя в комнату и направляясь прямиком к бару.
– Я попросила Билли присоединиться к нам за ужином, поесть супу и сандвичей. – По голосу чувствовалось, что Агнес пытается оправдаться, чего она терпеть не могла.
– И ты позволишь, папа, чтобы этот развод выбил тебя из колеи? – с иронией спросил Мосс. Агнес, сощурив глаза, смотрела, как Мосс осушил бокал с двойной порцией виски и налил себе еще. Если он станет продолжать в том же духе, то рано или поздно не миновать грандиозного скандала. Лучше уж позвонить Билли и сказать, чтобы оставалась у себя в мастерской.
– Ты чертовски прав – это выбивает меня из колеи. Коулмэны не разводятся. Ты поскользнулся, мальчик. Я разочарован. Слыханное ли дело? Разводиться и в то же время общаться как ни в чем не бывало. Почему же она не соберется и не уедет, как заявила? Как получается, что наше гостеприимство для нее подходит, а ты нет? Скажи мне, мальчик.