– Сет, обязательно нужно было кричать? Я оставила колокольчик рядом с твоим креслом. Достаточно было позвонить.
– Я говорил тебе, что чувствую себя коровой, когда звоню в этот проклятый колокольчик. А ты должна бы предугадывать мои желания, – проворчал старик.
– Я и предугадываю. Просто ты слишком ворчлив, чтобы осознать это. Что ты сейчас хочешь?
– У тебя есть адрес этого адмирала-янки?
– Его адрес есть в списке тех, кому из Санбриджа посылаются рождественские поздравления. Он тебе нужен?
– А зачем бы я спрашивал? Да, нужен. Прямо сейчас. Через пять минут Агнес вернулась с записной книжкой в кожаном переплете.
– Хочешь, чтобы я написала ему?
– Неплохо бы, Агнес, – протянул Сет.
– Гмм. Командир военно-воздушного флота в западной части Тихого океана. Ацуги. Япония.
– Господи, – с благоговением произнес Мосс. – Старина Тэд как раз в тех краях, а? Япония совсем рядом с Гуамом, рукой подать, если ты этого не знал, папа.
– Мосс, ты хуже беременной вдовы. Успокойся. Кингсли не станет вмешиваться. Пусть все идет своим чередом, пока мальчик следует по этому пути.
– А Билли?
– Насколько мне известно, эта девчушка больше не входит в семью Коулмэнов. Я не обязан давать ей объяснения. Если у тебя хватит мозгов, то и ты поступишь так же. По правде говоря, Мосс, я советую тебе закрыть этот вопрос, или мне придется выдернуть из-под тебя эту тряпку.
Мосс закурил сигарету, избегая смотреть отцу в глаза. От сизого облака дыма глаза у Сета заслезились, но все равно он улыбнулся, распознав замысел, а это значило, что ситуация все еще под его контролем.
Вернувшись в кабинет, Мосс закурил еще одну сигарету. Что он знает о Гуаме? Немного, следует признаться. Однажды ему довелось провести там полтора дня. Много зелени, насколько он помнил, и очень большая влажность, как во Флориде летом. Припомнил также, что народ там доброжелательный, улыбчивый. Могло оказаться и хуже. По крайней мере, Райли там в безопасности. Ему не нужно будет ехать во Вьетнам.
При мысли о Билли Мосс выругался вслух. Господи, как они пришли к такому концу? Его одолевала тоска по прежним дням, дням юности, когда ни перед кем не нужно было отчитываться. Он сознавал, что мир, созданный им вокруг себя, постепенно рушится. Он чувствовал себя беспомощным и ненавидел это состояние полного бессилия.
По отношению к Билли Мосс испытывал смешанные чувства. Может быть, следовало подлизаться к ней, поторговаться – с риском выставить себя в дурацком свете? Уже давно у каждого из них своя жизнь. Он не узнавал прежних черт в этой новой Билли, с ее эмансипированным сознанием. Хочет ли он предпринимать какие-то усилия, чтобы все шло по-прежнему? Этого он не знал. И не хотел знать, по крайней мере, не сейчас, когда все его мысли заняты Райли.
Три недели спустя Билли Коулмэн переехала из Санбриджа в просторную квартиру в деловой части Остина. Это была надстройка на крыше, с двумя окнами в потолке и балконом; как раз такую квартиру и хотела снять Билли. Она подписала контракт об аренде на три года и отдала распоряжения о перевозке в течение недели ее рабочих материалов и личных вещей в эту квартиру. Все должно быть новым, вплоть до мебели в спальне Сойер. Мосс проявил щедрость, выписывая ей «прощальный чек», как он выразился. Он даст ей все, что она пожелает, сказал он ее адвокату. Пусть будет счастлива, но дело с разводом должно протянуться подольше. Может быть… может быть, она придет в себя…
Работа продвигалась хорошо. Билли получила два заказа на свои рисунки с обещанием третьего, если выполнит в срок первые два. С того дня, как она вышла замуж за Мосса, Билли не чувствовала такой уверенности в себе, и это ощущение вдохновляло ее. Она, Билли Коулмэн, дизайнер по текстилю; она также несла ответственность за свою внучку и собиралась выполнить свои обязательства по отношению к Сойер в полной мере. Она отвечала за ее жизнь и должна сделать так, чтобы девочка не знала несчастий.
Это было началом новой жизни.
Лейтенант Райли Сет Коулмэн уезжал с авиабазы в Виргинии в тот же день, когда его мать оставила Санбридж. Для Райли это тоже стало началом новой жизни. Гуам! Старик будет посрамлен, когда узнает об этом. Если только не он водил рукой тех, кто пишет приказы. Все-таки Райли думал, что такое возможно, и позволил событиям развиваться своим чередом. Они с Адамом Ноблем отправлялись на Гуам, чтобы летать на самолетах метеослужбы П-3 и в случае необходимости участвовать в поисково-спасательных операциях. Хороший пинок для отца и деда.
Во время долгого перелета на Гуам он признался Адаму Ноблю, что не этого ему хотелось бы. Хотя родственники будут счастливы. Что плохого может произойти во время полетов на самолетах метеослужбы?
– Хотелось бы мне знать, что мы будем там делать в свободное время, – сказал Адам. – Я слышал, там перекрывают дороги в пять вечера. Не думаю, что Гуам входит в книгу рекордов по активности общественной жизни.
Райли поморщился.
– Может, нам это понравится. От Токио мы будем находиться совсем близко. А Гавайи всего в пяти часах пути от этого места. Надо стараться смотреть на вещи с положительной стороны. Я прихватил кучу книг, чтобы читать долгими жаркими вечерами.
– Рад за тебя, Коулмэн. Пока ты будешь читать, я собираюсь обследовать окрестности и свести знакомство кое с кем из местных. Я слышал, девушки там красивые.
– И находятся под хорошей защитой, – рассмеялся Райли. – Вполне вероятно, что по пятам у тебя будет ходить дуэнья. Подумай над этим. Кроме того, мы не должны попадать в неприятные ситуации. Ты это знаешь. Голубые глаза Адама блеснули.
– Я никогда не принуждал девушку делать то, чего она не захочет. Думаю, мне удастся поладить с этими красотками, чьи глаза напоминают терновые ягоды.
– И с их мамашами, – напомнил ему Райли. – Ты далеко от Сан-Фернандо Вэлли, Адам, а они там живут по своим правилам.
Через десять дней после того, как нога его ступила на Гуам, Райли пришел к выводу, что ему не нравится этот влажный остров. Сочная зелень и пышное тропическое буйство красок заставляло тосковать по техасской полыни и по фермерским полям. Дождь наводил тоску. Казалось, небеса разверзлись, и потоки теплой воды низвергались часами. От дорог поднимались туманные испарения, от которых пот тек ручьем. Райли изнемогал. Он потел. Он ненавидел…
– Слушай, Коулмэн, – заявил Адам однажды в воскресенье. – Ты должен пойти со мной. Я договорился от твоего имени насчет свидания с одной очаровательной девочкой, и даже если мне придется всю дорогу до Баррагады подгонять тебя пинками, так и сделаю.
– Уймись, Адам. Я остаюсь здесь. Мне нужно написать несколько писем. Тебе тоже неплохо бы написать домой: еще на прошлой неделе пришло письмо от твоей мамы, и она хочет знать, жив ты или мертв.
– Я напишу ей сегодня вечером, если ты пойдешь со мной после обеда.
– Адам, я не хочу идти. Скажи девушке, что я неожиданно заболел.
– И тебе не интересно знать, что я влюблен? Эта девушка необыкновенная. Я хочу сказать, Райли, я влюблен. Она меня тоже любит. Завтра хочу поговорить с командиром о женитьбе.
– Не может быть, не верю, – ужаснулся Райли.
– Я серьезен как никогда. Ее родители от меня не в восторге. Они коморрийцы и не любят американцев. Я пытаюсь завоевать их расположение. Нита – так ее зовут – договорилась со своей подругой Отами, что она встретится с тобой. Но не только поэтому я хочу, чтобы ты пошел со мной. Я хочу, чтобы ты познакомился с Нитой. Согласен? Райли тяжело вздохнул:
– Хорошо, дай только пригладить волосы и переодеться. Час спустя Адам вел взятую на время машину по дороге, изрезанной колеями и заросшей травой.
Сборный щитовой дом стоял в стороне от дороги. Повсюду были расставлены горшки с цветами, некоторые цвели, другие – с набухшими бутонами. При виде такого буйства красок Райли захотелось сорвать один из цветков. Прежде всего на ум пришла мысль, что неведомая Нита из бедной семьи. Аккуратной, скромной, но бедной. Собака с лаем крутилась у его ног. Райли наклонился и почесал ее за ухом.