Как похоже на Сойер – говорить об одном, а потом, не прерывая главной мысли, выявить ее суть.
– Да, знаю, – ответила Билли. – Он чудесный человек. Он всегда был прекрасным другом, и не знаю, что бы я делала временами без его поддержки. Я всегда буду ему благодарна.
– Благодарность – это хорошо. Любовь – нечто иное. А она есть. Если хочешь любви, то не бойся протянуть к ней руку.
– Когда придет время, я смогу сделать это… Не слишком ли много разговоров для такого позднего часа?
– Ладно, теперь скажи, как, по-твоему, я должна поступить. Я в твоем распоряжении до конца января.
– Рождество нужно сделать совершенно особенным, насколько это у нас получится. Ужин накануне Рождества и рождественский поздний завтрак – на твоей ответственности. Кто-то должен поставить и украсить елку. Еще нужно сделать кое-какие покупки… Послушай, не похоже, чтобы кто-то из нас хотел спать, так почему бы нам не составить список?
Они как раз допивали по второй кружке горячего шоколада, когда зазвонил телефон. Билли и Сойер обменялись взглядами.
– Сними трубку, – взволнованно попросила Билли. Кто может звонить в мастерскую в четверть шестого утра?
– Конечно, я не сплю. Да и кто сейчас спит? – радостно сказала Сойер в телефонную трубку. – Буду через две минуты. Дедушка. Он меня ждет, – бросила она через плечо. Билли улыбнулась, и голубая молния, застегивая на ходу парку, вылетела на улицу.
У двери в комнату дедушки Сойер облизнула пересохшие губы, пощипала щеки и нетерпеливо пригладила длинные волосы. Сейчас, подумала она. Сделала глубокий вдох, скрестила пальцы и тихо постучала.
– Входи. Ты сказала две минуты, а получилось…
– Три. Я потеряла в снегу обувь, когда поднималась на пригорок. – Сойер вытащила ногу из сапога, чтобы показать промокший носок.
Мосс кивнул.
– Не позволяй даже мелочам становиться у тебя на пути. Сними носки и садись к обогревателю.
Сойер повиновалась. Она жадно осматривала комнату, в которую так долго ей запрещалось входить. Она любила эту комнату, обожала каждый чертеж, каждый клочок бумаги, каждый карандаш.
– Можно посмотреть? – Мосс кивнул.
Он пристально смотрел на Сойер, переходившую от одной стены к другой, пока, наконец, она не остановилась перед чертежной доской.
– Он готов? – с благоговением спросила она.
– Почти.
– Когда?
– Некоторые обстоятельства не позволяют мне работать так быстро, как хотелось бы. Теперь я порой работаю день и ночь. Не знаю точно.
– Есть крайний срок?
– Зависит только от меня, – с кривой усмешкой ответил Мосс.
– Что я могу сделать?
– Я еще не знаю. Посидим, поговорим.
Глава 37
В полдень Тэд спустился на первый этаж и тихо повернул ручку двери кабинета Мосса. Он улыбнулся. Мосс откинулся в глубоком кресле, а Сойер сидит у его ног – один сапог сброшен, другой надет. Мосс и Сойер погружены в беседу. Тэд осторожно прикрыл дверь и оделся, чтобы выйти из дома. Билли захочет знать обо всем. Нужно немедленно ей рассказать.
– Об этом я и молилась так долго, – улыбаясь, сказала Билли. – Но проблема остается. – Она показала Тэду список, который накануне составила вместе с Сойер. – Сегодня утром Сойер должна была привезти елку, установить ее и украсить.
Тэд взял список.
– Хорошо, почему бы нам обоим не позаботиться об этом? – спросил он. – Мы могли бы пойти срубить елку, притащить ее в дом и украсить.
– О Тэд, это чудесно!.. Хочешь, возьмем санки? В конюшне где-то хранятся сани. Сет держал их там на случай метели. Наверное, они заржавели, но можно смазать как следует, и они будут скользить. Как ты считаешь?
– Думаю, это отличная мысль. Конюшня, говоришь? – Билли кивнула. – Прихвачу пилу, веревку и пойду к конюшне, там и встретимся. Оденься потеплее. Похоже, снова пойдет снег.
Было что-то праздничное, обнадеживающее в том, чтобы выбрать и спилить рождественскую ель. Билли радовалась скольжению саней, влекомых лошадью. Она прижалась к Тэду под теплой полостью, чувствуя тепло его тела и ощущая его силу. Дорогой Тэд. Что бы она делала в жизни без него – ее единственного мужчины, который всегда так поддерживал ее? Он так нужен ей. Особенно сейчас, когда она так растеряна, так… беспомощна.
– Как тебе это дерево? – спросил Тэд. – Голубая ель. Высотой будет футов восемь.
– Ты мужчина, с тобой пила. Потолок в Санбридже двенадцать футов высотой. У этой ели прекрасные формы, – заметила Билли, выбираясь из саней.
– Я обвяжу ель веревкой посередине, а когда скажу тянуть, ты потянешь. Постой, дай-ка я привяжу этот конец веревки к саням, так будет легче. Ты сможешь это сделать?
– Конечно, – обиделась Билли. – Много лет я помогала спиливать рождественские ели. В таком деле я не новичок. Это вы, янки, не всегда на высоте.
– Я тебе это припомню. Теперь держи крепко. Начинаю пилить.
Совершенно неожиданно для себя в ту минуту, когда громадное дерево упало, Билли рухнула в снег рядом с елью и разразилась слезами. Тэд растерянно стоял рядом, в то время как рыдания сотрясали тело Билли. Потом опустился на колени и прижал ее к груди.
– Давай, поплачь, Билли. Надо выплакаться.
– О Тэд, что мне делать? Не знаю, как все это понять. Если я настояла на разводе с Моссом, то не должна была… не должна была бы…
– Нет, должна. Ты здесь главное действующее лицо, и оба мы знаем это.
– Я в растерянности. Я начала приводить свою жизнь в порядок, а Моссу я была не нужна. Проходил месяц за месяцем, а мы не виделись и не разговаривали друг с другом. Когда я думаю об этом, мне становится не по себе – все эти годы, Тэд! Боже мой, столько лет.
Тэд гладил ее по волосам и слушал. Он чувствовал себя совершенно выдохшимся и беспомощным.
– Все эти годы ты оказывался рядом, когда я нуждалась в тебе, – сказала Билли, тихо плача. – Никогда не воспользовался моим положением. Никогда ничего не требовал. И как ты терпел меня все эти годы?
– Не знаю. Знаю только, что мои чувства остались прежними. Они выдержали и в будущем не изменятся… Все-таки кажется бессердечным говорить о любви теперь, когда Мосс… хочу сказать, я чувствую себя предателем.
– Я хочу, чтобы ты понял мои обязательства по отношению к Моссу.
– Чшшш. – Тэд приложил палец к ее губам. – Мне ничего не надо объяснять. В этом нет необходимости… Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасно выглядишь, когда плачешь?
– Припоминаю, что ты мне сказал это однажды. Извини, что я так сорвалась. Я рада, что это случилось здесь, подальше от дома. Смешно, правда?.. Я могу допустить, что ты меня видишь такой, но не хотела бы, чтобы кто-то другой увидел меня слабой и уязвимой.
– Не знаю, имеет ли это значение для нашей жизни, но я как-то прочел, что Фрейд всю жизнь мучился из-за значения слова «любовь». Когда он умирал, кто-то спросил у него о его определении любви, и он ответил: «Любовь – это когда один человек позволяет другому увидеть свою уязвимость». Думаю, я согласен с таким утверждением.
Билли улыбнулась сквозь слезы.
– Ты всегда умеешь находить нужные слова. Когда-нибудь я скажу тебе, правильно оно или нет.
– Если ты наплакалась, давай отвезем елку домой, – предложил Тэд. – Все должно пройти хорошо.
Это было особое Рождество. Мосс закрыл дверь своего кабинета и присоединился к ним в большой гостиной, где стояла великолепная сверкающая ель. Он всячески пытался проникнуться праздничным настроением. Тэд смотрел, как друг переводил глаза с Билли на Сойер и опять на Билли. В конце концов, эти две женщины, которыми он пренебрегал, пошатнули его убеждения, пришли на помощь, чтобы он смог осуществить мечту своей жизни. Какая ирония в таком итоге. Пожимая Моссу руку после рождественских праздников, Тэд знал, что больше не увидит друга. В последний момент Мосс обнял его, обеими руками прижал к себе.