Билли колебалась, не зная, как лучше ответить на его признания. Краем глаза она видела Агнес, нетерпеливо остановившуюся у входной двери. Понимает она или нет, кто именно находится сейчас на другом конце телефонного провода?
Мосс избавил ее от необходимости отвечать.
– Я хотел бы прийти на обед сегодня, если приглашение остается в силе.
Коулмэн услышал легкий вскрик:
– Конечно. Обед в два. Надеюсь снова увидеть вас, лейтенант.
– Не кажется ли вам, что вы можете называть меня просто Мосс, а не «лейтенант»?
– Конечно… Мосс. Увидимся днем.
– Не забудьте, вы обещали молиться за меня, – пошутил он.
– Не забуду.
Она положила трубку и повернулась к Агнес.
– Мама, знаешь, кто это был? Лейтенант Коулмэн придет на обед. Как замечательно, правда? – Она поправила шляпку и глянула в зеркало, висевшее в прихожей, опасаясь увидеть хмурое лицо матери.
– Нам придется поторопиться сегодня с обедом, если ты хочешь после него навестить подругу. – Агнес прилагала неимоверные усилия, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. В глубине души она с трудом заставляла себя смириться с угрозой, которую представлял красавец лейтенант. А она-то думала, что вопрос закрыт.
Билли повернулась к матери.
– Ну вот. Как я выгляжу?
Агнес заметила: дочь изменилась. Казалось, за одно мгновение она расцвела. Ее дочка такая хорошенькая. Через несколько лет она станет настоящей красавицей. У Билли ее сложение, ее осанка и фигура. Хорошая, чистая кожа, трогательные, нежные глаза, меняющие цвет от коричневого и серого до зеленого. Орехово-карие глаза. Слишком хороша для техасского скотника. Еще неделя-другая – и Нил Фокс приедет домой из колледжа.
Когда они находились в четырех кварталах от церкви Св. Элайаса, послышался звон колоколов. Агнес охватило беспокойство. Может быть, молитва поможет. Давно уже не верила она в молитвы. Всего лишь посещала церковь, потому что этого от нее ждали, так полагалось, и большинство людей из приличного общества присутствовали на мессе. Агнес пришлось перейти в католичество. Этот болван, за которого она вышла замуж вопреки воле своих родителей, настоял на том, чтобы она перешла в его веру и воспитывала детей в духе этой религии. Долг свой она исполнила, но религия оставалась для нее чем-то отдаленным. Агнес никогда не исповедовалась и не воздерживалась от мяса по пятницам, но, будучи хорошей матерью, позаботилась о том, чтобы Билли прошла церемонию первого причастия в одиннадцать лет. Раз в месяц она посылала дочь на исповедь. Как скучал, должно быть, священник, выслушивая перечень мелких прегрешений Билли. Для дочери каждое воскресенье причастие было непреложной обязанностью. Билли росла хорошей девочкой и должна была таковой оставаться. И не молитва служила залогом успеха – над этим трудилась Агнес!
В течение всей мессы Билли пребывала в мечтательном состоянии, и, когда пришла пора идти к алтарю причащаться, матери пришлось легонько подтолкнуть ее локтем. Через несколько недель состоится выпускной бал. Можно ли попросить Мосса Коулмэна сопровождать ее? А вдруг бал старшеклассников покажется ему слишком глупым и детским? Уж очень многого она хочет, слишком далеко заглядывает. Одно дело прийти на обед, и совсем другое – то, чего она хочет и на что надеется. Нужно набраться терпения. И все-таки, если она покажется на балу с высоким красивым моряком, все девушки будут ей завидовать. Лейтенант, летчик… Подруги умрут от зависти.
Через несколько часов она снова его увидит. Дрожь возбуждения пробежала по рукам. Она склонила голову и стала молиться, чтобы Мосс Коулмэн получил что хочет, все что хочет.
Билли сидела на диванчике у окна и поджидала Мосса, делая вид, что читает книгу. Она дважды почистила зубы и провела немало времени перед зеркалом, чтобы убедиться, что ветер не растрепал волосы. Прическа была безукоризненной: блестящая и гладкая шапка пепельно-белокурых прядей, завитых внизу «под пажа». Ей хотелось, чтобы волосы спадали на одну сторону, как у Вероники Лейк, но волосы Билли вились от природы, и ей приходилось укрощать их с помощью заколок. Когда машина остановилась перед домом, голова у Билли буквально закружилась. Она заставила себя сделать два-три глубоких вдоха, как на концерте, где ей предстоит играть. Билли дождалась, пока позвонят в дверь, и, распахнув ее, оказалась во власти голубых, как летнее небо, глаз, которые глядели на нее. Она улыбнулась той обворожительной улыбкой, что запомнилась Моссу, и он сразу почувствовал себя гораздо лучше – головная боль отступила.
Агнес вышла в прихожую и с удивлением увидела, что Мосс протягивает ей огромный букет цветов.
– Для вашего стола, миссис Эймс. Билли, а это конфеты для вас.
Все получалось не так. Это Нил Фокс должен был принести конфеты и цветы. На мгновение Агнес встревожилась, всего лишь на мгновение, а потом улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз.
Мосс усмехнулся. Он понимал, что она вовсе не желала видеть его у себя в доме, но для него это не имело никакого значения. Он обратился к Билли:
– Если обед еще не готов, почему бы вам не показать мне сад? Я видел с дороги – ваши владения занимают довольно большой участок за домом.
– С удовольствием. Мама, я ведь тебе не нужна на кухне? Мосс снова перевел взгляд на Агнес. Он ждал, чуть ли не бросая ей вызов.
– Да, идите, молодые люди, прогуляйтесь. Я и сама управлюсь. Через двадцать минут обед будет подан. – Агнес не преминула упомянуть о времени. Мосс пришел на двадцать минут раньше. А ведь предполагалось, что именно Нил Фокс обладает столь безупречными манерами. Возвратившись на кухню, смущенная и рассерженная, Агнес, наклонившись, поискала под мойкой подходящую вазу. Цветы выглядели едва ли не нарочито роскошными. Должно быть, стоили ему целого состояния. И конфеты тоже. Самые дорогие. Не какая-нибудь жалкая фунтовая коробка. Нет, эта тянула на все пять фунтов и была перевязана красной лентой с большим бантом. Сколько получает в месяц младший лейтенант? Не так много, чтобы покупать непомерно дорогие подарки, вне всякого сомнения.
Агнес втянула в себя воздух, словно принюхиваясь. Она буквально чуяла деньги. Неужели этот блестящий молодой человек с протяжным выговором и пронзительными глазами может оказаться не простым скотником, а кем-то иным? Надо будет попытать его во время обеда. Чаще всего люди не представляли себе, как много они ей рассказывают. Почему-то она недооценила этого красивого летчика, но не допустит больше такой ошибки.
Помешивая соус, она наблюдала за Билли и Моссом из окна кухни. Вместе они представляли собой прекрасную пару. О чем они говорят? О погоде? Едва ли. О нем? Скорее всего. Билли умеет слушать.
Агнес поморщилась. В соусе комки, придется процеживать.
За обедом Билли не уставала удивляться. Беседа между ее матерью и Моссом текла живо и непрерывно. Она беспокоилась, что Агнес будет держаться с холодной отчужденностью и разговор получится невыносимо напряженным. Напротив, ее мать казалась оживленной и заинтересованной. Мосс отвечал на вопросы Агнес, преувеличенно растягивая слова, сохраняя на лице веселое выражение, и это озадачивало Билли. Он никогда так не говорил, беседуя с нею.
– Я понимаю, Остин – город довольно большой, – звучал голос Агнес. – Мы с Билли никогда не были южнее Вирджинии. Вы там давно живете?
– Всю жизнь, – протяжно отвечал Мосс. – Как и мои родные. Исключительно вкусные цыплята, мэм.
«Маловато для его ковбойского аппетита, – подумала Агнес. – Он едва прикоснулся к еде». Но она заметила, что их гость без труда выбрал соответствующую вилку и, к ее большому облегчению, не стал засовывать салфетку за воротник. Агнес не оставляла своих попыток.
– Полагаю, ваши родители еще живут там?
– Да, мэм. Мама всегда готовит фасоль именно таким образом, с кусочками бекона и луком. – Мосс заметил, как Агнес сузила глаза. Он улыбнулся, радуясь, что удалось уязвить ее. Коулмэн понимал – она выуживает разные сведения и отвечал вежливо, но уклончиво.