– Вполне понимаю вас, сударыня, но всё-таки позволить вам посягать на наши законные права я не могу. Но я готов купить у вас весь товар, что вы привезли в столицу – я дам за него хорошую цену. В дальнейшем же охотно стану покупать у вас сушеную лаванду, вам даже не придется привозить ее в Грасс – я могу прислать свои подводы.
Это было совсем не то, на что я рассчитывала, отправляясь в Париж, но всё-таки я сказала:
– Благодарю вас, сударь, вы очень любезны.
Когда он ушел, в дверь просунулась взволнованная физиономия месье Эрве – должно быть, он слышал наш разговор и теперь изнывал от желания высказать свое мнение.
– А я говорил вам, ваше сиятельство, что мы идем против весьма влиятельных людей. Они не остановятся ни перед чем, чтобы защитить свои интересы. Лестьенн рассказывал мне про одного аптекаря из Марселя, который пытался нарушить запрет, и которого однажды нашли в канаве с перерезанным горлом. И тот месье, что нынче побывал у нас, уже внушает мне страх. Полагаю, что мы заработали достаточно, чтобы купить пшеницы по дороге домой. Но на этом следует остановиться, ваше сиятельство!
Но я уже закусила удила. С какой стати я должна слушаться какого-то месье Доризо, о существовании которого я до сегодняшнего дня и не подозревала. Он не назвал своего титула – должно быть, у него его не было вовсе.
Но кое в чём этот месье всё-таки был прав – мне следовало стать членом этой корпорации, чтобы заниматься производством парфюмерии на законных основаниях.
Утром я отправилась в Версаль. Я не знала, удостоюсь ли я аудиенции у его величества, но стоило хотя бы попытаться напомнить ему о себе.
Всю дорогу до королевского дворца я подбирала фразы, которые было бы уместно сказать его величеству, не вызвав у него гнева или недовольства. Но ни одна из них мне не потребовалась.
Я прибыла как раз тогда, когда король совершал прогулку, и какой-то выходивший из дворца дворянин посоветовал мне отправиться прямо в парк, что я и сделала. Его величество был виден издалека – он кормил плававших в Большом канале лебедей. Его окружала толпа придворных, среди которых я разглядела и мадам де Ментенон. А вдалеке, у многочисленных причалов я увидела целую флотилию маленьких кораблей – яхт, гондол, барков и даже военных суден – миниатюрного символа грозного флота короля.
Парк был красив даже в это время года, и я невольно остановилась, вновь пораженная открывшимся великолепием. Я так и не решилась подойти к его величеству, но дождалась, пока возглавляемая им процессия, не направилась обратно ко дворцу.
Для посещения дворца я выбрала лучшее платье из тех, что взяла с собой в Париж, но даже оно не шло ни в какое сравнение с нарядами большинства окружавших короля дам. Мне показалось, что время тут остановилось, и что сейчас не шла война и не свирепствовал по всей стране голод. Задумавшись об этом, я едва не пропустила приближение его величества.
Я присела в низком реверансе, отчаянно пытаясь решиться обратиться к королю с просьбой. И когда я наконец насмелилась и открыла рот, чтобы назвать себя, его величество сам обратился ко мне.
– Рад снова видеть вас, графиня де Валенсо!
Я вздрогнула, услышав свое имя. Впрочем, я уже была наслышана об удивительной памяти короля.
– Счастлива снова наслаждаться красотой вашего великолепного дворца, ваше величество.
Его величество удовлетворенно кивнул.
– Надеюсь, графиня, вы уже придумали желание, которое, согласно фанту, я должен исполнить?
Мне даже не пришлось ему напоминать – он сам затронул нужную тему.
– Да, ваше величество! Благодарю вас за то, что вы удостоили меня столь ценного фанта. А просьба моя, возможно, покажется вам не совсем обычной – я хотела бы стать членом корпорации парфюмеров.
Я выпалила это и почти зажмурилась, с волнением ожидая ответа монарха.
– Вы правы, ваше сиятельство, – он рассмеялся, – вам удалось меня удивить. Но эту просьбу я легко могу исполнить, – он подал кому-то знак, и незнакомый мне мужчина поклонился, давая понять, что услышал желание короля.
В этот момент мадам де Ментенон зябко поежилась от холодного ветра, и процессия устремилась внутрь дворца, оставив на улице меня и того мужчину, к которому его величество обратился минутой ранее.
– Если вы изволите мне сообщить ваш парижский адрес, ваше сиятельство, то лицензия парфюмера вам будет доставлена сегодня же вечером.
Я заплетающимся от волнения языком назвала ему адрес. А потом всю дорогу до дома пыталась убедить себя, что это – не сон.
Глава 26
Я сообщила хозяйке квартиры, что вынуждена отказаться от ее съема – теперь я вынуждена была экономить каждый ливр.
– Его сиятельство написал мне, что после военных баталий предпочтет шумной столице тишину и свежий воздух Прованса. Я заберу личные вещи мужа и его книги – всё, что поместится в сундук.
Ее расстроила эта новость, но она не пыталась меня переубедить – видела, что творилось вокруг.
Незадолго до ужина принесли записку от Анаис де Трувиль. Листок был вложен в щедро надушенный конверт.
«Дорогая Альмира! Как я рада, что вы снова в Париже! И как я негодую на вас за то, что вы не сочли нужным сообщить мне о своем прибытии – я узнала о нём совершенно случайно от особы, которая была сегодня в Версале и видела вас там.
Надеюсь, на этой неделе вы нанесете мне визит? В субботу вечером у меня – музыкальный салон. А в воскресенье – поэтический. Но если вам захочется поболтать наедине, то буду счастлива видеть вас в первой половине дня, когда вся столичная аристократия еще мирно спит в своих кроватях.
Я слышала, что вы намерены заняться парфюмерией? Право же, я вами восхищаюсь! И хотя наверняка многие сочтут это весьма неразумным решением, я готова вас поддержать в обмен на пару флаконов туалетной воды. Простите, если эта шутка покажется вам неуместной.
До встречи, милая подруга! Жду вас у себя в любое время!»
Мне нравилась маркиза де Трувиль, но ее письмо только подтвердило то, что я понимала и раньше – мы были слишком разными, чтобы стать настоящими подругами. Она не мыслила себя вне балов и салонов, и даже теперь ее стол наверняка ломился от всевозможных яств. Знала ли она о том, что кто-то голодает?
Нет, я отнюдь не судила ее за то, что она всего лишь вела свой привычный образ жизни. Но я уже не представляла себе, о чем сейчас мы смогли бы с ней говорить.
На ужин у нас был пирог с мясом, и доносившийся с кухни аромат будоражил мой желудок задолго до того, как меня пригласили за стол. И потому я лишь досадливо поморщилась, когда над дверью звякнул колокольчик.
Открывать отправился месье Эрве, и он, вернувшись в столовую через мгновение, понизив голос, сообщил:
– Там снова он – тот неприятный тип, что был у нас вчера.
Я велела провести его в гостиную и отправилась туда же сама, бросив на пирог тоскливый взгляд.
– Простите, что отвлекаю вас от ужина, – сегодня месье Доризо поклонился мне чуть ниже, чем вчера. – Но сегодня я приехал к вам по куда более приятному поводу.
Он протянул мне свернутый в трубочку и перевязанный лентой лист плотной бумаги, развернув который я увидела сургучную печать. Мои руки дрожали, и от волнения я не сразу поняла тот текст, который пыталась прочитать.
– Восхищен вашей решительностью, сударыня! – в его голосе действительно звучало что-то похожее на восхищение. – И если я был слишком резок вчера, то прошу меня простить.
Он ждал от меня ответных слов, но напряжение это дня было столь сильным, что мне хотелось лишь, чтобы гость поскорее ушел, позволив мне насладиться ужином и сном. На сей раз я даже не пригласила его присесть, и он, постояв против меня еще несколько секунд, снова поклонился и направился к дверям.
А я только сейчас, словно выйдя из какой-то полудремы, поняла, что это знакомство, как бы странно оно ни началось, может оказаться мне полезным. Сейчас у меня было разрешение на производство парфюма, но я знала об этом деле столь мало, что без поддержки более опытных людей наверняка не обойдусь без ошибок. А этот месье из Грасса был одним из тех, кто мог мне помочь.