– Вы проявляли свою любовь довольно странным образом, сударь! – возразила я.
– Возможно, – не стал спорить он. – Но лучше такая любовь, чем никакой, вы так не думаете? Разве ваш супруг когда-то вас любил? Он был холодным как только-только выловленный в речке сазан. У него, должно быть, вовсе не было чувств.
– Не смейте так говорить о моем муже! – громко сказала я.
– Почему? – усмехнулся Маруани. – Потому что о мёртвых плохо не говорят?
Мне стало трудно дышать, и я, боясь упасть, прислонилась к стене.
Откуда он узнал? И как давно он это знает?
– Кажется, вы испуганы, но отнюдь не удивлены, сударыня? Я так и думал, что вы уже знаете об этом. Знаете, но почему-то предпочитаете молчать.
– Не понимаю, о чём вы говорите, сударь, – я уже пришла в себя.
– Я получил сегодня письмо от своего знакомого шевалье Родригеза, который служит в кавалерийском полку. Он написал мне, что в боях погибло немало его земляков, и перечислил несколько фамилий, среди которых была и фамилия де Валенсо. Нет-нет, не беспокойтесь, Альмира, я не намерен выдавать вашу тайну, – тут он сделал паузу, а потом добавил, – разумеется, если я получу кое-что взамен.
При этом он облизал пересохшие губы, а его пристальный, словно раздевающий меня взгляд не оставлял никаких сомнений относительно того, что он хотел получить взамен.
– Подите прочь, сударь! И можете сколько хотите рассказывать о том, что вы узнали – об этом всё равно скоро станет известно.
– Вы стойко держите удар, сударыня, – восхитился он, – но именно это мне в вас особенно нравится. Вы совсем другая, чем Генриетта. Но даже вы не сумеете справиться с тем, что на вас свалилось, в одиночку. Вам потребуется помощь мужчины, и этим мужчиной готов стать я.
Он говорил об этом с таким самодовольством, что мне стало смешно. Несколько лет назад Маруани был довольно красив, но даже тогда его внимание ничуть не льстило мне. Теперь же, когда он подрастерял почти весь свой лоск, он выглядел почти нелепо.
– Вы предлагаете мне стать вашей любовницей, сударь? – спросила я.
Он ответил не сразу. Сначала долго испытующе смотрел на меня, а потом сделал несколько неуверенных шагов в мою сторону:
– Я готов вам предложить стать не моей любовницей, а моей женой!
– Женой? – а вот этого я совсем не ожидала. – Вы сошли с ума, сударь? Вы, кажется, забыли, что женаты на моей сестре.
Он прохрипел в ответ:
– Я добьюсь развода – даю вам слово. Я обвиню ее в неверности, и она не посмеет мне возразить.
– Она – моя сестра, сударь! – мой голос зазвенел от гнева.
Но для него это не значило ровным счетом ничего, и он отбросил это возражение небрежным взмахом руки.
– Чушь! Вам следует подумать о себе и о своем сыне! Когда кредиторы узнают, что де Валенсо погиб, они потребуют оплаты счетов. И если рядом с вами не будет того, кто сумеет вас защитить, они вас разорят.
Всё то, что он говорил, я понимала и сама. Вот только я не могла довериться такому мужчине, как он.
А он подходил всё ближе и ближе, и я уже чувствовала запах дешевого вина, которое он влил в себя, прежде чем сюда приехать.
– Ну же, Альмира, не упрямьтесь! – он схватил меня за плечи и попытался поцеловать, но я увернулась, и его губы коснулись моего уха. – Кому еще вы будете нужны в таком положении? А я сделаю всё, чтобы вам помочь.
Я попыталась вырваться, но он, несмотря на то что был нетрезв, сумел меня удержать. А его шершавые губы спускались всё ниже и ниже, вызывая у меня тошноту.
– Я дам вам время подумать, Альмира, – прошептал он, – но хотел бы получить маленькую гарантию того, что на этот раз вы не откажете мне.
Его левая рука по-прежнему сжимала мое плечо, а правая принялась задирать мою юбку.
– Мне никогда не нравились пышные дамские платья, – с губ его сорвался смешок. – Они ужасно неудобны, не так ли?
Его губы впились в мои, лишая меня возможности закричать, и я пожалела, что не сделала этого раньше. Всем своим телом он прижимал меня к стене, задирая платье всё выше и выше. А когда его рука коснулась моего бедра, она показалась мне раскаленным железом, и я едва не лишилась чувств.
Он чуть ослабил хватку, когда распутывал завязки на своих панталонах, и я дернулась в сторону стола – там, рядом с книгами, лежал нож для разрезания бумаги.
Глава 34
В его взгляде уже не было ничего разумного – только похоть. И я понимала, что что бы ни сказала ему сейчас, он меня не услышит. А потому, когда моя рука нащупала рукоять ножа, я не колебалась ни секунды.
Вот только взмах оказался недостаточно силён – сказалось и то, что рука была левой, и то, что отнюдь не слабый мужчина прижимал меня к стене. Острие ножа рассекло его щеку и слегка царапнуло шею. Кровь быстро окрасила воротник его белой рубахи в алый цвет.
Но это не остановило его – лишь только распалило еще больше. Он зарычал и ударил меня по лицу.
– Зря вы это сделали, Альмира! Кажется, я церемонился с вами слишком долго, – он схватил мою державшую оружие руку и сжал ее так сильно, что мои пальцы разжались и выронили нож. – Я сделаю вас своей, а потом вы сами будете умолять меня, чтобы я не трепался об этом на каждом углу. И вы будете делать всё, что я скажу, чтобы никто не узнал, что я овладел вами прямо на этом столе. А иначе не только от вашего поместья, но и от вашей репутации не останется вообще ничего!
Кровь продолжала течь, но он, казалось, вовсе этого не замечал. Но во мне тоже проснулась ярость, и я продолжала отбиваться изо всех сил, которые у меня еще оставались. А когда барон чуть ослабил хватку, и мой рот на мгновение оказался свободен, я закричала. Правда, его ладонь тут же снова припечатала мои губы, и крик оборвался.
К счастью, кто-то услышал его, потому что дверь в кабинет отворилась, а через несколько мгновений кто-то ударил Маруани по голове тяжелым серебряным кубком, всегда стоявшим на низеньком столике у дверей.
Руки барона тут же опустились, и я подумала, что он рухнет на пол. Но нет, он устоял. Но этого хватило мне, чтобы оттолкнув его назад, отскочить в сторону.
Я ожидала увидеть в кабинете месье Эрве, но нет, это был не он – посреди комнаты стояла старая графиня. На голове у нее был чепец, который она надевала, отправляясь спать, а на плечах – бархатный халат. Ее худые дрожащие руки уже не могли удержать кубок, и когда она выпустила его, он с грохотом упал на паркет и покатился по полу. Удивительно было, как она вообще сумела его поднять. Ее глаза метали молнии, и думаю, если бы в ее руках оказалось оружие пострашней, она и его использовала бы безо всяких сомнений.
– Ах ты, старая ведьма! – заорал барон и сделал шаг в ее сторону.
Но на пороге, привлеченный то ли моим криком, то ли грохотом кубка уже стоял месье Эрве. Нас уже было трое, и даже если бы Маруани был отъявленным смельчаком (а он таковым отнюдь не был), он вряд ли мог надеяться на победу.
Управляющий смотрел на меня удивленно-испуганно, и я, спохватившись, оправила юбку. Щеки мои пылали и от стыда, и от удара.
– Ну, что же, ваше сиятельство, – прохрипел барон, обернувшись ко мне, – если вы хотите войны, то вы ее получите. Завтра весь Прованс узнает, что граф де Валенсо погиб, и кредиторы слетятся к вам как стая воронья. Вы лишитесь всего, Альмира, и я уже ничем не смогу вам помочь! Это был ваш выбор, дорогая свояченица!
Он обошел старую графиню, которая не двинулась с места, и едва не сшиб в дверях месье Эрве. Походка его была неуверенной, и теперь уже трудно было сказать, что было этому причиной – чрезмерное количество выпитого вина или полученный по голове удар.
Но о Маруани я сейчас думала меньше всего. Я смотрела на старую Гвинет. Каково ей было услышать о гибели сына именно так? И то, что она узнала это не от меня или от кого-то из сослуживцев графа, а от гнусного человека, делало это известие еще более ужасным.