— Нравится?
Она подвинулась ближе к окошку.
— Очень!
Не стала я кривить душой.
— Эти земли всегда принадлежали роду Снежных, а теперь ты их хозяйка. И только в твоих силах возродить их былое величие.
В её словах чувствовалась какая-то горечь и обречённость. Словно женщина не верила, что мне это по силам.
За окошком показались кособокие домики, крытые соломой. Босоногие дети, одетые в старенькую, латаную-перелатаную одежонку, копошились прямо у дороги. Они побежали за нашей повозкой, подбадривая друг друга криками.
— А где взрослые? — вырвалось у меня.
Кроме детей в деревне никого не было видно.
— В лугах все, оставшуюся скотину на выпас погнали. Да и мало после войны взрослых осталось, бабы одни. И то, у кого была возможность, уехали к родственникам или в город подались в поисках лучшей доли. Голодно здесь стало без хозяина.
— Как без хозяина? А чья это деревня?
Нянюшка недобро ухмыльнулась, я не узнавала в ней ту добродушную наседку, квохчущую над «своей деточкой»
— А твоя это деревня. Одна из трех, что входит в твоё наследство. Батюшка Ваш оброк-то с деревенских не забывает собирать, а вот помощи и хозяйской руки от него не дождёшься. Дальнее это.
— Если есть Дальнее, значит, есть и Ближнее?
— Вспомнила значит? Дальнее, Ближнее и Озёрное, и все прилегающие к ним земли. Это всё ваш батюшка так и не смог продать, чему очень злился. К земле у него никогда тяги не было. Всем управляющий занимался. Да он тоже с войны не вернулся. Кто мог, разбежались. Остались те, кому идти некуда.
Я смотрела в окно на серые приземистые дома, словно припорошенные пеплом, покосившиеся заборы, даже худенькие лица бежавших за нашей повозкой детей казались серыми.
На щёку сама собой скатилась одинокая слезинка.
Нянюшка положила на мою руку свою ладонь, успокаивая.
— Я хочу им помочь!
Воскликнула с горячностью, поворачиваясь к нянюшке и стискивая рукой её ладонь.
В её глазах я уловила что-то такое… так родитель смотрит на своего ребёнка, с нежностью и гордостью.
— Моя девочка! Вся в мать!
— Нянюшка, если не было управляющего и папенька не занимался хозяйством, кто за всем присматривал?
— В каждой деревне есть староста. Он и распоряжается всем, и оброк собирает. А в поместье экономка.
— Экономка?
Я сразу представила себе худую чопорную даму с большой связкой ключей на поясе.
— Да, экономка. И это единственный человек в поместье, на которого ты можешь всецело положиться.
Озорная улыбка скользнула по лицу женщины, чем вызвала моё недоумение.
— А как же ты, нянюшка?
Все эти перемены в облике женщины и её последние слова начали меня пугать.
— Так я и есть экономка поместья!
Её глаза лучились весельем. Видимо, мой испуг её рассмешил. Она словно с каждым словом прощупывала меня, выводя на эмоции.
— Ты была слишком маленькой, наверное, действительно, многого не помнишь. Моя семья служит роду Снежных верой и правдой испокон веков, матушка была экономкой в замке барона Снежина, твоего деда. А я пошла горничной к твоей матери, Амелии, и хотя я была намного её старше, мы с ней сильно сдружились.
Я была для неё не просто горничной, но и компаньонкой. Учителя, которых нанимали для Амелии, учили заодно и меня. Мои платья, конечно, были не такими роскошными, как у юной баронессы, но их тоже украшал шёлк и кружево. А когда Амелия вышла замуж и получила в наследство это поместье, конечно же, я поехала вместе с ней!
А вскоре по приезду вышла замуж за управляющего поместьем, вдового, но очень симпатичного и весёлого мужчину. Это были самые счастливые годы нашей жизни. Но потом всё пошло наперекосяк. Так случилось, что я потеряла своего ещё нерождённого ребёнка, а Амелия чуть не потеряла тебя. Словно проклятье кто наслал. Она была так слаба, что мне пришлось взять уход за новорождённой девочкой на себя. Первое слово, которое ты произнесла, было «нянюшка».
Женщина улыбнулась и морщинки вокруг её глаз собрались солнечными лучиками. Она успокаивающе поглаживала мою руку своей ладонью.
— Беда не приходит одна, вскоре Амелии не стало. Натан, твой отец, чуть с ума не сошёл от горя, словно потерял смысл жизни. На тот момент он был очень близок с Питером, забота о сыне заняла все его мысли. Правда, эта удушающая забота вскоре стала сильно его тяготить. Молодой парень, всеми силами пытался вырваться из-под отцовской опеки, потому и на войну пошёл.