Инира сцепила зубы и поблагодарила всех богов за то, что сейчас глубокая ночь. Почему-то казалось, что ей очень не понравится вид сверху.
Потом по ступенькам они снова спустились вниз. Башня расширялась к земле и вероятно, поэтому до сих пор оставалась цела, потому что выдержать такие ветра без твердой опоры было совершенно невозможно. Пролеты становились все шире, спиральная лестница на каждом этаже теперь проходила мимо закрытых дверей. Кое-где горели факелы, а однажды она увидела пульсар, озарявший пространство мертвенным, бледным светом.
— Позеры, — фыркнул Кирх, шаркая мимо.
Когда Инире уже начало казаться, что их путь никогда не закончился, старик вышел на одном из этажей, прошел по кругу и остановился около одной из дверей.
— Спать будешь здесь.
Она кивнула и подумала о своем чемодане. Но спрашивать о нем у старика было страшно и поэтому Инира просто открыла дверь.
В темном помещении стояло шесть кроватей. Дальняя стена была шире, чем та, что прилегала к лестнице, но к ней притулилась между двумя бойницами всего одна пустая кровать.
Уже потом она поняла почему. От стены веяло холодом, от бойниц постоянно дуло. Зимой ее одеяло покрывалось тонкой ледяной корочкой, а летом вечно было сырым, потому что единственная печка стояла в центре помещения.
На пяти других кроватях спали люди.
Инира вскинула брови, молчаливо обращаясь с вопросом к Кирху. Тот злобно покосился на нее и выплюнул:
— А ты ждала особого обращения? Как по мне, как придушить тебя и вся недолга, проблем было бы меньше. Но лорд-директор сказал, — тут старик пожевал губами, словно подстраивая их под незнакомое слово, — КОН-ПИ-РА-СИЯ, а значит, будешь спать, где скажут. Завтра в десять ты должна стоять в кабинете лорда Приаша.
Дверь за ней безжалостно захлопнулась.
Конспирация. Инира добрела до кровати, легла на холодное одеяло и с наслаждением опустила голову на подушку. Две недели жестких лавок и свернутого вместо подушки плаща. Две недели без возможности выпрямить ноги, две недели постоянной качки и тошноты. Если он думает, что напугает ее соседями, то глубоко ошибается.
Где-то внутри, так глубоко, что Инира не позволила себе даже осознать это, зрела радость. Неведомый лорд-директор подарил ей самый большой подарок, который только может получить бастард короля. Конспирацию.
Никто не будет коситься на нее, никто не будет обзывать исподтишка или присылать обидные до слез записочки. Никто не станет шарахаться от одинокой фигурки на улице.
Впервые за восемнадцать лет Инира была совершенно, абсолютно счастлива.
Глава 2
— Где она?
Лорд-директор перевел взгляд за трясущимся пальцем Кирха, наблюдая за учениками с высоты нависавшего над холлом балкончика. Балкончик странным образом выходил не на улицу, а внутрь здания, что позволяло следить за большинством перемещений. Из главного зала, словно паучьи сети, расходились многоуровневые переходы. Некоторые вели к аудиториям на третьем и пятом этажах, некоторые к закрытым переходам в башни, однако сейчас, ранним утром, вся жизнь сосредоточилась в Большом Обеденном зале. Ему было отлично видно студентов и преподавателей, наподобие спирали закручивающихся вокруг стола для раздачи. У строителей замка было весьма изощренное чувство юмора и странный, но гениальный мозг, заставлявший всех обитателей Академии каждое утро независимо от их собственного на то желания активировать магические ритуалы. Может быть, только поэтому замок до сих пор еще стоит, а не развалился на камни, хотя по всем прогнозам давно должен был это сделать.
Среди толпы он едва смог различить девушку. Одетая в ученическую форменную мантию, она ничем не отличалась от других первокурсников, разве что двигалась вместе со всеми, но в одиночестве. Было заметно, что она очень старается не выделяться. Темно-русые, отдающие бронзой волосы укрощены в пучок, на плече болтается форменный рюкзачок, хотя никаких книг в нем явно еще не было, не успела она добраться до библиотеки. В одной руке поднос, в другой — расписание занятий, хотя, опять же, сегодня она на них не попадет и сама об этом знает.
Он назначил ей встречу на десять, чтобы не привлекать к новенькой внимание, но она встала вместе со всеми, вливаясь в общий поток и это было идеей лучшей, чем его.
Виктора это ужасно раздражало. Она выглядела деловитой и довольной жизнью, что означало проблемы для него. Сама она была ходячей проблемой, о которой он пообещал позаботиться.
— Помяните мое слово, ничего хорошего из этого не выйдет, — пробурчал Кирх, тоже наблюдая. — Она же как часовая бомба. Тронь ее — и король все тут разнесет к чертям собачьим.
— Мы не будем ее трогать, — не слишком уверенно возразил Виктор, хмуро оглядывая зал.
— И чего? — продолжил ворчать Кирх, на правах самого старого в замке игнорируя раздраженные нотки в голосе лорда-директора. — Пылинки с нее сдувать, пока кто-нибудь особо ушлый не пристукнет, как котенка?
Виктор прикрыл глаза, напоминая себе, что не может избавиться от старика тем способом, который упорно маячит перед его внутренним взором.
— А мы все равно останемся виноваты… — Кирх злобно затрясся. Вот бы он и вовсе развалился от своего тремора. — Зачем вы согласились на это?
— Альберт сказал, это ненадолго.
— Десять бастардов уже мертвы, — напомнил старик. — А королевская гвардия ничего не может толком сказать. Думаете, эта проживет дольше?
— Я думаю, что не в том положении, чтобы спорить с королем, — огрызнулся потерявший терпение Виктор. Он смотрел, как девчонка осторожно пристраивает свой поднос за столы первокурсников, неуверенно усаживаясь за длинную лавку. Странная она какая-то. Словно дикий зверек, который никогда не видел человека. Страха в ней не было (может быть, зря), зато осторожности в достатке. Будто готовая в любой момент сбежать, девчонка устроилась на самом углу, хотя студенты подвинулись, освобождая ей место.
Навязали боги на его голову! Мало было засунуть его на край света, присматривать за магами-недоучками, так надо было еще подсунуть ее! Королевский бастард, подумать только! Что он должен с ней делать? Любая ее царапина выйдет ему боком, независимо от того, будет девчонка виновата или нет. Не говоря уже о том, что по ее следу идут неведомые убийцы, уничтожившие уже почти половину королевских детей. Пусть и незаконных, но король, славившийся своей любвеобильностью, почему-то все равно негодовал и требовал сохранить хотя бы тех детищ, что еще остались. И главное, ведь не посадишь ее под замок — тогда слухи о девице разойдутся быстрее, чем круги по воде. Идея Альберта была хороша — сделать из Иниррелеи Нокт-Аукаро (простигосподи) обычную студентку-первокурсницу, благо набор только вчера прошел. Меток на ней никаких не имеется, дар, если он и был, то весьма слабенький, сольется с другими и ни одна собака не отличит.
Может, собака и не отличила бы, а Виктор знал.
— Вы меня вызывали?
Он резко отвернулся от балкона, с досадой понимая, что предаваясь размышлениям, упустил верткую девицу. В первый же день. Она успела добраться до его кабинета и теперь стояла перед ним.
Снова этот взгляд — настороженный, но без страха, словно она еще не решила, чего от него ждать.
Виктор одарил ее мрачным взглядом с головы до ног, замечая и стертые до основания дорожные туфли из мягкой замши (замерзнет, заболеет и умрет!) и тонкие, длинные пальцы с аккуратно подстриженными под корень ногтями (у Альберта такие же руки, опознают и все равно убьют!), то ли хрупкое, то ли просто слишком худое тело, на котором ученическая рубашка и юбка в пол болтались, как на вешалке (не померла бы от голода), высокие скулы, упрямый острый подбородок и необычный медовый, янтарного оттенка цвет глаз. Она походила бы на домашнего пушистого котенка, если бы не настороженное выражение лица и не сжатые в тонкую линию губы.