Приаш нашел нужную октаграмму у самых окон и жестом подозвал ее к себе — любые звуки разносились по залу, десятикратно усиливаясь.
Инира двинулась было к нему, но вздрогнула, услышав лязг запоров — Кирх закрывал двери, обвешивая их железными цепями.
— Это не для тебя, — успокоил ее Виктор. — Просто мера предосторожности, если я не смогу удержать Оноре… Духи ненавидят железо. Впрочем, тебе это знать не обязательно.
— Как вы собираетесь его поймать? — не очень уверенная, что хочет знать ответ на этот вопрос, девушка все же подошла к лорду-директору и он, посмотрев на нее, страдальчески вздохнул.
— Не время для лекции об особенностях даров, студентка… Впрочем, кое-что ты узнать обязана и я не имею права это скрывать.
Прозвучало слишком подозрительно. Приаш с досадой потер подбородок, в последний раз огляделся, словно не зная с чего начать, еще раз вздохнул и снова посмотрел на нее. На этот раз в его глазах явно читалась жалость.
— Я получил разрешение на использование дара высшего уровня, чтобы поймать душу Оноре. Она позволит нам выйти на заказчика. Для тебя это означает, что ни льер, ни кто-либо еще больше не будут угрозой.
— Дегтю, дегтю давай! — издевательски закричал Кирх, оставшийся стоять, прислонившись к дверям. Они вздрогнули от его голоса, успев забыть о старике. Приаш злобно дернул щекой, пальцы сжались в щепоть и со стороны входа донесся сдавленный хрип.
Однако Инира и сама видела подвох — иначе ее не притащили бы сюда.
— Темный дар высшей ступени работает со смертью, — опасливо сделав шаг из октограммы, она застыла на противоположной от Приаша стороне. — Кто умрет на этот раз?
— Ты, — просто ответил Виктор, так и не сумев подобрать достойного синонима. Было в этом и бессовестное желание посмотреть на ее реакцию — сможет ли бастард и теперь остаться невозмутимой?
Инира неуверенно улыбнулась, продолжая с ожиданием смотреть на лорда-директора. Он же не мог сказать это всерьез? Но Приаш был предельно серьезен — он выжидательно смотрел на нее. Под маской абсолютного безразличия можно было заметить только легкую заинтересованность происходящим. Ей стало страшно. В огромном зале, который даже магические пульсары освещали лишь клочками, наедине с явно сумасшедшим Приашем и определенно чокнутым Кирхом… Какая нить судьбы привела ее к такому?!
— Вы не сделаете этого, — нервно сглотнув ком в горле, девушка сделала еще один шаг назад, хотя и понимала, что бежать ей некуда. Из глубины ее головы медленно поднимался дар — молоточки звучали еще тихо, но уже сейчас виски от них пульсировали болью. — Вы не… Вас упекут в Хеккендорф!
— Меня, скорее всего, сразу же повесят, леди, — философски не согласился Виктор. — Но не сегодня. Мне необходимо, чтобы ваши с Оноре души оказались по одну сторону завесы. Мы могли бы усыпить вас, но даже тогда вы наполовину останетесь в нашем мире, а значит, любые попытки вытащить Оноре будут бесполезны. Я не владею его душой, не могу ее видеть и уж точно не могу спасти вас, пока ситуация не изменится.
Он замолчал, обдумывая, как сказать все так, чтобы убедить девчонку.
— Ваша душа полностью принадлежит мне, — продолжил Виктор.
Инире вздрогнула, словно его слова обладали еще и физической силой. В глазах на секунду промелькнуло смятение, но она только обхватила себя за плечи, упрямо наклонив голову — дар уже гремел в ушах, Приаша она почти не слышала. На угрюмо сжавшихся губах мелькнула горькая усмешка.
— А это значит, я смогу перейти на ту сторону вместе с вами и вытащить Оноре. Но мне нужно полное погружение, а потому — вы должны умереть, — закончил он, так и не дождавшись возражений.
Луна за время их разговора успела переместиться и теперь освещала зал лучше любых пульсаров. Бледный, голубоватый свет отражался от железных колец, выбеливая их до платины, а выбитые в полу символы, наоборот, словно стали глубже. Идеальное время.
— Не волнуйтесь, я верну вас обратно, — пообещал Виктор, замечая ее колебания.
Инира нервно усмехнулась. Он говорил о ее смерти так, словно это было рядовым событием, ничего не значащим. И, тем не менее, лежать на этом полу предстояло именно ей и умереть — тоже.
— У тебя нет выбора, девчонка! — каркнул через весь зал Кирх, заставив обоих вздрогнуть. — Либо сдохнешь сейчас, либо однажды заснешь… И не проснешься!
Виктор проигнорировал слова старика, требовательно вглядываясь в глаза девушки.
— Вы точно сможете вернуть меня? — стараясь, чтобы голос ее не выдал паники, в которой она пребывала, Инире выпрямилась и посмотрела на Приаша. Руки у нее ощутимо потрясывало, а потому она сжала пальцы в кулаки, чтобы хоть как-то это прекратить.
Стоило напустить на себя уверенный вид и твердым голосом ответить утвердительно. Он знал, что именно этого она ждала — уверенности, поддержки, хоть какой-то определенности. Но он также знал, что, однажды ступив за край, души очень неохотно возвращались обратно.
— Я сделаю все возможное, — неохотно выдавил Виктор, уставившись в окно. Он уже использовал дар, но каждый раз его одолевали сомнения. Легко удержать душу, которая еще не ступила за край. В первый раз он просто привязал ее к себе. Но что делать, если она не захочет пойти за ним вновь? Действительно ли они сделали все возможное, чтобы этого избежать? Нет ли другого пути? И что он будет делать, если она… Не вернется?
— Что от меня требуется? — Инире не смогла сдержать дрожь в голосе, и стало понятно, что девчонка на грани истерики. И все же она согласилась. Настолько доверяет ему или просто отчаялась?
— Время, — напомнил Кирх.
Виктор встряхнулся. Не стоит упускать благоприятный момент — потом его может уже и не случиться. Отбросив сомнения, он указал ей в центр октограммы:
— Ложись.
Инира секунду поколебалась, но все же подчинилась, шагнув в середину словно нарисованной чернильной мглой схемы. Выбора у нее было — она слишком боялась Оноре и знала, что в следующий раз не сможет ему сопротивляться. Казалось, он питался ее страхом, ее эмоциями.
— Скажи мне, ты кого-нибудь любишь? — неожиданно даже для себя спросил Виктор. — Так, чтобы ради него пойти на что угодно?
Инира подняла на него удивленные глаза.
— Люблю? — так, словно впервые пробовала слово на вкус, произнесла она и Приаш понял, что шансы на успех снизились еще больше.
— Но что-нибудь есть такое, что держит тебя в этой жизни?
Она удивленно на него покосилась, начиная уже злиться от этих странных и неуместных в данной ситуации вопросов. Она скоро умрет, какая, к душам, разница?!
— Отвечай, — потребовал он, перехватывая ее за локоть и останавливая, потому что Инира решила просто игнорировать дурацкие вопросы и лечь, наконец, на октограмму. Смелость ее таяла с каждой секундой промедления.
Она пожала плечами, ответила только, чтобы он отвязался.
— Ну. Не знаю. Любопытство, наверное.
— Ясно, — он, похоже, расстроился. — Ну тогда… Будем надеяться что тебе захочется узнать чем все закончится.
Он наклонился и поцеловал ее.
Ее уже целовали раньше — Корсак. Но никогда — так. Губы Виктора, словно наждачкой, прошлись по ее губам, сминая и причиняя боль. Ощущения были такие, словно она сиганула в пропасть — секунда падения, когда все внутри сжимается, а затем — буря эмоций, поглотивших ее с головой.
Когда он отпустил ее, Инира растерянно пошатнулась. Виктор ухмыльнулся и сделал шаг назад, осторожно опуская девушку на пол — та подчинилась беспрекословно, не отошла еще от шока. В широко распахнутых глазах плескалось абсолютное удивление — как его поступками, так и, видимо, собственными ощущениями.