Стоило напустить на себя уверенный вид и твердым голосом ответить утвердительно. Он знал, что именно этого она ждала — уверенности, поддержки, хоть какой-то определенности. Но он также знал, что, однажды ступив за край, души очень неохотно возвращались обратно.
— Я сделаю все возможное, — неохотно выдавил Виктор, уставившись в окно. Он уже использовал дар, но каждый раз его одолевали сомнения. Легко удержать душу, которая еще не ступила за край. В первый раз он просто привязал ее к себе. Но что делать, если она не захочет пойти за ним вновь? Действительно ли они сделали все возможное, чтобы этого избежать? Нет ли другого пути? И что он будет делать, если она… Не вернется?
— Что от меня требуется? — Инире не смогла сдержать дрожь в голосе, и стало понятно, что девчонка на грани истерики. И все же она согласилась. Настолько доверяет ему или просто отчаялась?
— Время, — напомнил Кирх.
Виктор встряхнулся. Не стоит упускать благоприятный момент — потом его может уже и не случиться. Отбросив сомнения, он указал ей в центр октограммы:
— Ложись.
Инира секунду поколебалась, но все же подчинилась, шагнув в середину словно нарисованной чернильной мглой схемы. Выбора у нее было — она слишком боялась Оноре и знала, что в следующий раз не сможет ему сопротивляться. Казалось, он питался ее страхом, ее эмоциями.
— Скажи мне, ты кого-нибудь любишь? — неожиданно даже для себя спросил Виктор. — Так, чтобы ради него пойти на что угодно?
Инира подняла на него удивленные глаза.
— Люблю? — так, словно впервые пробовала слово на вкус, произнесла она и Приаш понял, что шансы на успех снизились еще больше.
— Но что-нибудь есть такое, что держит тебя в этой жизни?
Она удивленно на него покосилась, начиная уже злиться от этих странных и неуместных в данной ситуации вопросов. Она скоро умрет, какая, к душам, разница?!
— Отвечай, — потребовал он, перехватывая ее за локоть и останавливая, потому что Инира решила просто игнорировать дурацкие вопросы и лечь, наконец, на октограмму. Смелость ее таяла с каждой секундой промедления.
Она пожала плечами, ответила только, чтобы он отвязался.
— Ну. Не знаю. Любопытство, наверное.
— Ясно, — он, похоже, расстроился. — Ну тогда… Будем надеяться что тебе захочется узнать чем все закончится.
Он наклонился и поцеловал ее.
Ее уже целовали раньше — Корсак, в щеку. Но никогда — так. Губы Виктора, словно наждачкой, прошлись по ее губам, сминая и причиняя боль. Ощущения были такие, словно она сиганула в пропасть — секунда падения, когда все внутри сжимается, а затем — буря эмоций, поглотивших ее с головой.
Когда он отпустил ее, Инира растерянно пошатнулась. Виктор усмехнулся и сделал шаг назад, осторожно опуская девушку на пол — та подчинилась беспрекословно, не отошла еще от шока. В широко распахнутых глазах плескалось абсолютное удивление — как его поступками, так и, видимо, собственными ощущениями.
Пол был ледяным: спина и ягодицы тут же занемели от холода. Инира вспомнила свои первые ощущения от Дуур-корта и поняла, что не ошиблась в них. Этот замок все же станет ее могилой. В самое ближайшее время.
— Главное — не сопротивляйся и не дергайся, — наставлял ее Виктор. Голос его был сух и деловит, словно не он только что целовал ее. Подвинув ее ближе к центру, он дернул за шнурки на мантии девушки, раскрывая ее, критически оглядел увиденное и добавил: — Расстегни платье до пояса. Не хочу промахнуться.
Пока Инира, закусив губу от сдерживаемого смущения, негнущимися пальцами дергала за пуговицы, он деловито раскинул ей ноги по углам октограммы, и, едва она закончила, перехватил за руки, завершая картину витрувианского человека. Распяленная, словно муха на стекле, девушка обреченно закрыла глаза.
— Посмотри на меня. Ты должна смотреть, — тут же осудил это малодушие лорд-директор, бесцеремонно раскрывая платье.
Чувствуя, как горят щеки, она гневно дернулась, попытавшись его пнуть.
— Леди Аукаро! — прошипел Виктор злобно. — Я не озабоченный подросток, а вы — не красотка из булочной. Хранить девичью честь будете перед тем, кто ее домогается, а мне, пожалуйста, не мешайте!
«Это какой-то абсурд, — подумала Инира, сжимая челюсти до зубовного скрежета, чтобы не дернуться под его руками, ощупывающими место чуть пониже левой ключицы. — Я, наверное, сплю. Такого не может быть в реальности».