— …в котором вы имеете несчастье поселиться, а мы — лицезреть вас, — Виктор вздохнул и, побарабанив пальцами по столешнице, с отвращением заключил: — Неопределенное время.
Инира приросла к стулу, боясь пошевелиться под его взглядом. Только не под замок, только не под замок! Его отношение ее не пугало, так относились к ней большинство людей, к этому она привыкла, но снова сидеть в четырех стенах было выше ее сил.
— За это время я ожидаю, что вы хотя бы попробуете притвориться обычной студенткой, прилежной и МАЛОобщительной, — с нажимом на последнее слово холодно продолжил Виктор. — Не привлекайте внимания, Нокт-Аукаро, не ввязывайтесь в авантюры, иначе я без малейшего сожаления посажу вас под замок до конца расследования на хлеб и воду. Я ясно выразился?
Инира судорожно закивала, боясь проронить хоть слово, разрушить эту призрачную удачу, которую она каким-то чудом словила за хвост. Судя по выражению лица Приаша, он не только без сожалений, но и с огромным удовольствием исполнит угрозу.
Но пока что, пока что она почти свободна. И никто не знает, что перед ним — особа королевской крови, драгоценной магической династии…
Глава 3
Знакомство с однокурсниками оказалось совсем не таким, как она себе представляла. Рано утром ее разбудили, в спешке даже не заметив пополнение в комнате. Пятеро девушек, едва достигших возраста дара, ужаленными пчелами метались по небольшой комнате, расшвыривая с дороги подворачивающиеся одеяла и вещи. Они толкались перед единственным умывальником в углу, выскакивали в то и дело хлопающую дверь, сталкивались лбами у шкафа с одеждой и говорили, говорили, говорили…
Инира смотрела на это буйство с плохо скрываемым ужасом, вцепившись в свое оледеневшее одеяло. Никакие души не смогли бы поднять ее с кровати и включиться в… в это.
— Давай, давай, быстрее, а не то опоздаем! — какая-то девочка, тощая и длинная, как помойная кошка, с копной коротких, но огненно-рыжих волос на голове, подскочила к ней и попыталась сдернуть одеяло. Инира вцепилась в него, как в последний оплот стабильности, но девица уже умчалась дальше, влезая на бегу в длинную и широкую плиссированную юбку и застегивая последние пуговицы на белой рубашке. Пятеро фурий одна за другой исчезли в дверях, оставив комнату в полном разгроме. Никто даже не заметил, что печь потухла, а Инира замерзла так, что зубы стучали. Убедившись, что они не вернутся, она поспешно умылась, заправила кровать, собрала с пола разбросанные вещи, разложив их в шкафу и тогда только поняла, что ей тоже полагался комплект одежды: юбка, рубашка, широкая, похожая на простыню, но теплая мантия, высокие утепленные ботинки и рюкзак. На нем лежал свиток с расписанием. Девушка недоверчиво пробежалась по нему глазами. Ей все еще не верилось, что это действительно происходит с ней. Ее официально зачислили в Академию Одаренных. Пусть на отшибе, пусть заведение явно едва сводило концы с концами, а она лишь исполняет роль, но все же. Она оказалась среди людей.
Инира была готова объявить благодарность неведомому убийце, решившему сжить со свету королевских бастардов.
Негромкий, низкий гул прошелся по зданию, заставив девушку поспешить. Не желая выделяться, она переоделась, подхватила пустой рюкзачок и выскочила в коридор, следуя за потоком студентов. Здесь были и старшие курсы, отличаясь от первокурсников, как день от ночи, и преподаватели и ее, видимо, будущие однокурсники — их можно легко опознать по растерянным, испуганным, но упрямым выражениям лиц. Она постаралась сделать все, чтобы затеряться среди них и, похоже, ей это удалось. По крайней мере, когда Инира искала себе место для завтрака, ей охотно, словно для своей, его предоставили.
— Жуй быстрее, не хочу снова бесить Оноре, — снова поторопила ее уже знакомая рыжая девушка, с невероятной скоростью поглощая нечто, что Инира с трудом могла назвать кашей. На поверку это оказалась перловка с сушеным, разварившимся мясом. Такую в Имретоне раздавали беднякам, когда случился голод.
— Вчера он просто рвал и метал, когда на распределении Отиша подпалила ему мантию, — пояснила ее соседка — крепко сбитая блондинка. Инира тайком осмотрела остальных, убеждаясь, что среди ее новых соседей нет ни одной аристократки. Все девушки выглядели так, словно привыкли к тяжелой, ежедневной работе: обветренная, грубая кожа, шрамы на руках, у некоторых — лица испещрены оспинами. Они ели жадно, быстро, не разбираясь.