Инира испуганно перевела взгляд на Приаша, но по его лицу ничего нельзя было понять — словно восковая бледная маска, на которой жили только глаза, прикрытые сейчас полумесяцами густых черных ресниц. Руки в карманах брюк сжаты в кулаки, плечи упрямо расправлены. Выходит, он не в первый уже раз сталкивается с дознавателем? Что послужило причиной тогда? И какое наказание ему было назначено?
Она почувствовала укол вины. Он всего лишь пытался ее спасти, а что в итоге? Скрывать такую тайну от дознавателя равносильно смертному приговору, но рассказать, что бастард — привязанная душа? Немыслимо. За одно прикосновение к ней ему могли — если судить по всей строгости древних законов — отрубить руки.
— Вам придется убраться из Академии, — свернув пергамент, Ле-Вант выудил из деревянного чехла на поясе узкую стеклянную трубку, ловко сунул в нее письмо и заткнул пробкой. Внутри тут же заискрились голубые разряды молний. Подойдя к окну, за которым солнце уже почти вышло из-за горизонта, он резко свистнул. Раздалось хлопанье крыльев и на подоконник опустился огромный ворон. Обведя всех бусинами глаз, он понятливо протянул лапу. Когти сомкнулись на тубе. Крылья захлопали с утроенной силой, пустив волны холодного воздуха по комнате и раздув тлеющие угли в камине — за разговором они даже не заметили, как огонь потух, а температура в комнате стала приближаться к нулевой.
— Куда? — хмуро спросил Приаш, взмахом руки заставляя огонь в камине снова вспыхнуть. Правда, на этот раз — холодным зеленоватым цветом, на верхушке переходящим в синеву.
— Помнится, у вас было поместье на побережье недалеко отсюда? — усмехнулся Ле-Вант. Пройдя мимо них, он подхватил с вешалки теплый, подбитый мехом плащ — того же цвета, что и камзол. — Вот и займитесь им, наконец. А я буду поблизости… До встречи, драгоценная.
Короткий кивок, насмешливая улыбка, хлопнула дверь, оставляя их одних и Инира осела на пол, сжавшись в комок, разом лишившись последних сил. Только сейчас она поняла, насколько замерзла — зубы выбивали дробь, пальцы утратили всякую чувствительность. Недовольно посмотрев на нее, Приаш добрался до окна, с силой захлопнул ставню, отрезая их от зимнего мороза. Нервными, резкими движениями забросил в камин дрова, вызывая настоящее пламя. Еще один раздраженный взгляд и его теплая мантия наброшена на нее, словно на куклу.
— Да поднимитесь вы уже наконец! — рыкнул, не выдержав ее безучастной покорности.
— Нас казнят? — вырвалось у Иниры. Она подняла глаза, поймала взгляд Приаша.
— Нет, если мы поймаем того ублюдка, который заварил эту кашу, — огрызнулся Виктор, отводя глаза и с силой поднимая ее за локоть. Почти волоком дотащил до кресла у камина, девчонка совсем расклеилась. Не зная, чем еще ее растормошить, он подхватил со столика графин с виски, плеснул в стакан и сунул ей под нос. — Пейте. Ну же!
Инира, клацая зубами по тонкому хрусталю, сделала глоток. По горлу словно прошелся огненный вихрь, упал в пищевод — мгновенно стало жарко. Закашлявшись, она вернула остатки Приашу, вытирая невольно выступившие на глазах слезы.
— Я не хочу уезжать.
— Придется, — бросил недовольно Виктор, нервно побарабанил пальцами по стакану и залпом допил оставшееся, даже не поморщившись. Только легкая розоватость щек, сменившая обычную землистую бледность, говорила о том, что там была далеко не вода. — Здесь мы как на ладони, Ле-Вант прав…
— Я не хочу уезжать, — громче повторила Инира, сбрасывая его плащ. Виски помогло — она наконец-то снова почувствовала себя живой. Страх отступал.
Приаш недоуменно вскинул одну бровь, рассматривая ее так, словно впервые увидел:
— Поправьте меня, но складывается ощущение, что вы вовсе не хотите найти преступника, который убил уже десять бастардов и едва не добрался до вас… — медленно проговорил лорд-директор.
Инира вздохнула, яростно потерла переносицу. Глаза слипались и глухое раздражение от того, что она снова проиграла в битве за собственную судьбу грозило выплеснуться на сидящего напротив нее мужчину.
— Найти? — переспросила она, кинув на него ядовитый взгляд. — Да я готова ему памятник поставить! Вы хоть представляете, на что была похожа моя жизнь до этого?
— Жизнь королевского бастарда, — не менее ядовито уточнил Приаш. — Полагаю, что имею об этом представление.
— Да ни Проклятого вы не представляете! — вспыхнула бастард, подскакивая в кресле. — Я словно прокаженная, вечно одна, смерды шарахаются и ненавидят, а лорды вроде вас и вовсе смотрят, как на грязь под ногами! Думаете, мне это нравится? Когда собственная мать не смела коснуться королевского ребенка? Нравится слышать за спиной ваши ядовитые смешки? Думаете, я сама не понимаю, что словно бельмо на глазу нового короля? И избавиться нельзя и принять невозможно! — выкрикнула она в лицо Приашу. Он расширившимися глазами смотрел на нее, явно опешив от такой вспышки. От этого удивления на его лице Инира осеклась, замолчала. И уже тише добавила: — Только здесь я могу быть нормальной, когда никто не знает, кто я. Вы знаете, что такое — иметь друзей, лорд-директор? Я никогда не думала, что смогу хотя бы попытаться их найти. Я благодарна судьбе за то, что оказалась в Академии и мне плевать, сколько законов я при этом нарушу. Я не уеду.