Оиери в ужасе поняла, что не помнит в какую сторону шла. А ведь Источник должен быть так близко: войти, скользнуть в портал и свобода. Пусть эта настырная Мира живёт своей жизнью, пусть проклятая тётушка и дальше мёрзнет с ней в своей крепости. Оиери предали все! Даже Ойкуно бросила. Оиери стало так обидно и плохо, что на лице Миры выступили слёзы. Пещера шепнула дрожащим эхом: «Я хочу домой».
— Ми-и-ра-а-а.
Усилившееся эхо, плеск и надрывный писк крысы вырвали Оиери из накатившей истерики в темноте. Покинутая, преданная, она сосредоточилась и в отчаянии потянулась мыслью на писк. Прикрыла глаза… И… Мира начала отплёвываться в темноте: во рту ощущение воды, лапки взбивают холодную гладь, и синевато-серый силуэт камня впереди дёргается вверх-вниз. Голова крысы покачалась из стороны в сторону, оценивая расстояние, а Мира начала загребать воздух руками. Зверёк засучил лапками по воде и выбрался на ступень. Отряхнулся. Обернулся на плеск, и Оиери увидела водящий руками размытый силуэт девушки. Крыса покачала головой, поводила мордочкой из стороны в сторону, оценивая расстояние до человека в наполняющейся иссиня-зеленоватым светом пещере, и Оиери обрадовалась: «Почти добралась!»
— Ми-и-ра-а-а! — донеслось совсем близко, и даже глаза Миры различили тусклые отблески света факела на воде. Оиери отпустила сознание крысы и почти в слепую поспешила к ступеням впереди. Оставляя мокрый след на камнях, поднялась к двери, распахнула и…
— Мира! — донеслось с другого конца подземного озера.
Оиери обернулась — пещера взвизгнула её отчаянным: «Не подходи!»
— Мира подожди. Стой!
Но Оиери припустила в пещеру, а Вестариана подобрала подол и ступила в воду. Свет факела в её руках осветил разбегающиеся зеленоватые волны. Выхватил кишащие крысами камни на краю света факела. Принцесса крикнула:
— Стой! Это же ловушка! Мира!
Но эхо принесло только торопливое шлёпанье о камни.
Вестариана перешла озеро, поднялась на ступени с другой стороны и ворвалась в пещеру. Крикнула:
— Я же помочь хочу. Стой! — но поздно, тьма встретила Вестариану девичьим хрипом: в молочно-лунном сиянии у самой звезды на каменном полу на коленях замерла Мира. Схватилась за светящуюся во тьме руку призрака, а тот сжал горло девушки с такой силой, что Оиери почти потеряла контроль над телом. Он душит! Мира взглянула в светящееся лунным светом лицо мужчины, и её продрогшее тело затряслось: призрак не хочет остановить её. Он здесь, чтобы убить. Пальцы Миры на светящемся запястье ослабли. Призрак сжал горло так, что даже хрип застрял в лёгких. В отчаянии Оиери попыталась проникнуть в сознание призрака, потянулась мыслью, и мир вокруг будто взорвался. Светящееся лицо хищно оскалилось, а Оиери услышала мысль:
—Со мной не пройдёт, тварь... Сдохни!
Сознание подёрнулось пеленой, и только крик принцессы донёсся от входа в пещеру:
— Добромир, нет!!!
В туман отступит, и ответит:
В туман отступит, и ответит:
На полу под бурой полосой на скатерти успела скопиться кровавая лужа, а Шарцу всё ещё сидит на ложе и гладит волосы опустившей голову ему на колени Везалии. Всхлипы в просторной спальне утихли, баронесса перестала дрожать, а Шарц снова поправил одеяло на её плечах и печально вздохнул. «Любовь и ненависть — разве могут эти два вкуса сочетаться так сладко?» — он ещё никогда не пробовал такое манящее сочетание; позвал шёпотом: — Везалия, мне…
— Нет, — баронесса схватила Ратибора за серую котту, попросила: — не уходи, — приподнялась на локте и посмотрела прямо в глаза бурдюку Шарца, — ты ведь уже не торопишься?
Шарц взял ладонь Везалии в свою, и поднёс к своим губам. Поцеловал её тонкие пальцы, почувствовал дрожь тела молодой женщины, и задумался: «Попробовать её на вкус?» — вгляделся в умоляющие карие глаза, коснулся мыслей Везалии. «Она ждёт? Чего?» От бьющей пульсом тёплой еды в объятьях отделяет только тонкое одеяло и сладкий-пресладкий привкус манящего запаха, но Шарцу уже полон энергии.