— Ну, так, помогите ветру, — бросила Вестариана, не оборачиваясь, и обрыв заиграл полным горечи шёпотом: — Что же вы, рыцарь, избавьте мир от мучений проклятой ведьмы.
Ох, боги, она, что, опять мысли читает? Как же к ней обращаться? Ведьма — обидно, наверное, всё-таки хозяйка крепости, благородная, как никак. Севериан не нашёлся как обратиться и буркнул:
— Простите… А-а-а… благородная госпожа, я вовсе не хотел вас обидеть.
— Обидеть? Будьте честны с собой, благородный Севериан. Вы же люто меня ненавидите. Впрочем, как и многие. Как и всё королевство, ведь так?
— Я-а…
— Вам не за что извиняться. Вы принесли королевскую волю, хотя верили, что могли не вернуться. Ведь я — проклятая ведьма, — Вестариана вздохнула, — и это не ваши слова. Это слова короля. Будем честны: не извела я принца, а отправила на тот свет, если вы понимаете разницу. Ведь вы от короля слышали это? Или взгляды его величества Яромира третьего изменились?
Откуда ей знать, что сказал мне король? Ведьма, не ведьма, может по имени звать? Боги, кощунство — ведьма же…
Севериан решился:
— Простите моё любопытство, Вестариана, но…
— Правдива ли эта история? Бо-оги бе-е-ездны... Которая из сотен, благородный Севериан? Где я вырвала и сожрала сердце принца? Или где я высосала его душу? Где я демоница, что подослали степняки, выкрав принцессу? Я похожа на демона, питающегося душами младенцев? Скажите, благородный Севериан? Похожа?
— Откуда мне знать? — само сорвалось с языка, и ведьма обернулась. Встретилась полным боли и прощения взглядом с рыцарем на узкой тропе и Севериан смутился, но прощения просить не стал. Ведьма, она и есть ведьма. Морочит.
Траурную процессию нагнала Мира. Покосилась в пропасть, скривилась от зрелища припорошенных снегом валунов внизу и отошла от края. Вопросительно обернулась на тихое тётушкино:
— Правду знать? Конечно ниоткуда, благородный Севериан. Вы слишком юны. На этом свете её знаю только я, поэтому для всех я ведьма.
— Ой-ёй, тётушка?
— Всё хорошо, Мира. Поторопимся.
Горные шапки и снег плыли мимо до самого вечера. В тишине разрываемой протяжным криком орла и завыванием ветра только Мира не унималась:
— Какой же он, Айраверт, доблестный рыцарь? Чопорный? Педантичный? А почему педантичный? В большой долине у широкой реки? — и в какой-то момент впотьмах Севериан поймал себя на мысли, что рассказывает о столице горного государства Айрат с ностальгией по пышущей зноем долине, не раскрывая рта. Юная ведьма, что с неё взять? Небось, ученица Вестарианы? И мысли тоже читает.
К вечеру снег пошёл проталинами. Земля под копытами подняла путников на очередной перевал и Севериан спохватился:
— Я же два дня отсюда до крепости добирался.
В ответ тишина. Вестариана замерла в седле на гребне перевала, прикрыла ладонью глаза от лучей закатного солнца и с грустной улыбкой всматривается в раскинувшуюся внизу долину.
Севериан потребовал:
— Как мы сюда так быстро попали?
Вестариана шепнула:
— Лучший путь, благородный Севериан, он не самый быстрый, он самый верный.
— Но мы шли почти по прямой.
— В противном случае добрались бы быстрей, благородный рыцарь, но тот путь опасней.
— Да какой путь? — не выдержал Севериан. — Как мы сюда добрались так быстро?
Рядом с рыцарем устало улыбнулась Мира и подсказала:
— На лошадях, доблестный рыцарь. Не поможете мне обрести под ногами опору?
О-ой, темня-ят.
Севериан слез с верного Рэма и подал руку юной ведьме. Мира ухватилась за рыцаря и почти свалилась с седла. Вогнала в краску объятием юности. Коснулась губами щеки. Пошатнулась. Утопила в облачке аромата горной розы, и отстранилась с грустной улыбкой.