— К его светлости.
— Тогда и я с вами.
— Только это… — Велимир замялся под спокойным взглядом помощника мастера королевской стражи, — пошутил я про королеву…
Шарцу прочитал мысли Велимира, и Ратибор хлопнул десятника по плечу:
— Расслабься, Велимир, не оставлю же я в самом деле ни за что ни про что Улику с тремя детьми на руках без отца.
Десятник округлил глаза: и это про него королевская стражи знает? — благодарно кивнул, и от его зычного: — По коням, дар-р-рмоеды! — белки прыснули по ветвям на самые верхние ветки.
…Её величество вскрикнула. Визг фрейлин эхом заметался по палате откровений. Жмыда обернулся и бросился к рухнувшей королеве. В лысой черепушке мастера заплечных дел так и стучит: «Говорил же, не надо бы здесь… Вор — падлюка, только бы не пришиб королеву», — подбегая на шевеление подола и короткий вскрик вора, Жмыда уже представил себя на плахе, а королева незаметно скрыла в складках подола длинную окровавленную заколку.
Жмыда ухватился за босые ноги вора, потащил его с королевы, а рядом уже суетится Рада: помогает её величеству сохранить остатки величия, помогает подняться, шипит на нерасторопного мастера, а королева молчит.
«Почему она молчит? Она жива? Она встала?» — Жмыда в отчаянии пнул бьющегося в конвульсиях булькающего вора и в ужасе посмотрел на рой фрейлин, обступивших королеву. Мрак замельтешил платьями, заахал, заохал, запричитал и Жмыда выдохнул: дрожащее «Я в порядке» рукой палача в мыслях мастера сняло его голову с плахи. Фрейлины запричитали:
— Ваше платье, ваше величество, — но королева резко вскинула ладонь, и фрейлины прикусили языки. Темнота потребовала не терпящим возражения тоном:
— Ничего не случилось…
Жмыда затаил дыхание: «Неужели слух до короля не дойдёт?»
А королева покачала головой:
— Рада, какой дивный сад, будьте аккуратней с вином.
— Простите, ваше величество, — в ужасе склонила голову Рада, — моя неаккуратность испортила ваше платье.
— Пустое, Рада. Мне надо переодеться. — И Жмыда осенил себя знамением предков, глядя, на удаляющуюся бледную королеву в окружении свиты.
Только Креслав, всё это время не отрывавший взгляд от теряющегося во тьме силуэта королевы, взглянул на замершее на плитах пола тело несчастного вора. Креслав всегда знал, что его мать готова на всё ради семьи, но чтобы убить на глазах мастера заплечных дел?.. Креслав покачал головой: хорошо, что мастер не понял.
А Жмыда склонился над окровавленным телом вора, отвесил пощёчину, зашипел:
— Ты что удумал.
Эхо очередной пощёчины разлетелось к дальним клетям.
— Ты что удумал, незвигр!
Залитая кровью голова снова дёрнулась от пощёчины, но осталась безмолвной, только потоки тёплой крови из сломанного носа густо забрызгали фартук мастера. Жмыда ухватился за слипшиеся от крови волосы и вздёрнул голову вора, рявкнул ему в лицо:
— Ты мне ещё сдохни, незвирг!..
Вор не ответил, и Жмыла в отчаянии разжал пальцы.
Бароны позади Креслава вздрогнули, когда голова вора рухнула на тёсаные камни пола, и шарахнулись в тень: лысый мастер уставился на них оценивающим взглядом, только его руки вытирают густеющую кровь с пальцев о кожаный фартук.
Жмыда ещё раз помянул в мыслях Яромира Дикого, а король у окна своего кабинета зашипел в бороду:
— Что ты с ней цацкаешься, барон… Что ты с ней цацкаешься!
Севериан и принцесса обернулись от стола на разъярённый медвежий рык. Король пристукнул о подоконник и ринулся к столу. Навис над девицей и зарычал:
— Что значит не можешь?.. На дыбу уложу…
Оиери криво улыбнулась сквозь боль в перекошенное яростью лицо короля, склонила голову, тряхнула волосами и Севериан спохватился:
— Нет, нет, стой, — но заплаканное лицо скрылось за медными прядями, и Вестариана обняла за плечи всхлипнувшую Миру, а суверен пальцем вздёрнул строптивую девицу за подбородок. Вгляделся в заплаканное лицо и пожаловался гобеленам:
—О, предки. Что?.. Опять не она?
— Ваше величество, — склонился в поклоне Севериан, — возможно разговор станет более продуктивным если вы…