«Милость, значит безродный» — отметила баронесса.
Голос в приёмной перешёл в шёпот, назвал титул. Дверь распахнулась, и невысокий жилистый человечек шустрым хорьком обежал кабинет. Сунул увесистую папку из подмышки в огромный шкаф. Переложил бумажки с места на место, сдвинул три косточки на огромных счётах, подхватил настольный подсвечник и с пристуком поставил его на стол. У баронессы даже голова кругом пошла от такой скорости. А человечек провёл ладонью по сереньким коротким волосам и подслеповато уставился невзрачной мордочкой; коротко поклонился и проскрипел:
—Здравствуйте, ваша светлость.
Баронесса сморгнула. Везалия ещё ни разу не видела такого несуразного и неприметного человека: и невысокий, и худой до звонкости в костях, и до жути напоминающий хорька с таким же подвижным и неприметным лицом.
Фарумир почтительно замер, а баронесса очнулась. Кивнула. И Фарумир опустился на свой стул за широким столом. Проскрипел скороговоркой:
— Будет ли мне позволено поинтересоваться, чем может помочь геральдическая палата столь титулованной и обворожительной особе, как ваша светлость, в свете вашего интереса к нашему учреждению, если позволите?
Везалия тряхнула головой в изумлении и растерянно улыбнулась:
— Что?
— Что привело вашу светлость в геральдическую палату? — затрещал хорёк. — Насколько мне известно, его величество король Айрата Яромир третий не накладывал отзыва титула от барона Семи холмов в силу его наследования, а не жалования; отчуждения-жалования земель тоже не происходило, поэтому я не усматриваю причин обращения вашей светлости в геральдическую палату Айрата, благодарю ваша светлость...
— Подождите, подождите! — замахала руками Везалия, пока хорёк не сказал «всего доброго». Пожаловалась сама себе: «В этом городе хотя бы с королевой считаются?» А вслух сказала: — Барон Стояр мёртв.
Пришла очередь хорька сморгнуть. Пискнув: «Мои соболезнования, ваша светлость» — Фарумир подскочил, умчался к шкафу и через мгновение перед Везалией плюхнулся на стол толстенный том в переплёте коричневой кожи. Фарумир уселся на место. Быстро перелистал том до витиеватой литеры «С» и задумчиво перебрал страницы до заголовка «Семи холмов, бароны». Мазнул взглядом по строчкам и покачал головой:
— У нас нет таких сведений, ваша светлость, возможно, вы ошиблись или быть может дурной сон…
— Его голова.
— Кого голова?
— Стояра.
— Барона?
— В корзине.
— ЗДЕЕЕСЬ?! — Фарумир подскочил и шарахнулся от стола. — Где?!
— У помощника мастера королевской стражи.
Мастер геральдической палаты схватился за сердце, затараторил:
— Ну и выдержка у вас, ваша светлость, я уж решил, что вы её сюда принести изволили. А вы уверены, что это не шутка, барон Стояр за это…
Баронесса прикрыла глаза, и Фарумир увидел тень улыбки на её губах. Возмутился:
— Это шутка?
— Вы же сами предположили, что его светлость Стояр сделал бы если…
Фарумир тяжело сглотнул и взял себя в дрожащие руки. Торопливым шагом покинул кабинет, и Везалия услышала музыку для своего уха:
— Дармоеды! Как можно управлять в этом бардаке?! Всем жалование на серебряный меньше! Барон Стояр упокоился, а я до сих пор не знаю!!! Гонца к помощнику мастера королевской стражи! Живо!!! — дальше Фарумир перешёл на ругань на диалекте, понятном только служащим геральдической палаты. Наконец, выдохнул. Взял себя в руки и вернулся в кабинет.
— Прошу прощения, ваша светлость, мои соболезнования.
Баронесса кивнула на глубокий поклон и скороговорку. Попросила:
— Я хочу получить официальное свидетельство о смерти.
Фарумир опустился на стул за столом. Покачал головой:
—Прошу прощения, ваша светлость, свет ума в ваших прекрасных очах позволяет мне предположить, что вы поймёте всю невозможность исполнения вашего желания в свете отсутствия записи о смерти барона Стояра и моего вследствие этого отказа, — Фарумир закончил витиевато-путанную фразу, вдохнул поглубже и пожал плечами, — законы королевства, ваша светлость.
Везалия подалась навстречу и улыбнулась, когда взгляд хорька утонул в вырезе её платья. Спросила почти шёпотом: