…Глаза Ратибора закрылись, и десятник с другой стороны от костра ложкой показал на повесившего голову помощника мастера королевской стражи. Шепнул приятелю:
— Смотри, они тоже, оказывается, спят.
Шутки вокруг костра стали тише. Никто из десятки не догадался, что дух ненадолго выскользнул из тела Ратибора и устремился к горным перевалам, пролетел над звенящим горным ручьём, ветерком просочился мимо дозорных и закружился у широкой палатки. Просочился сквозь полог внутрь и привычно вселился в пса, а мужчина за столом пристукнул кубком, пожаловался:
— Ну хоть ты не вор-рч.и-и, Ружа.
Огромный пёс вскинул морду, и преданно уставился на пьяного Стояра.
Шарцу заскулил, а Стояр отмахнулся:
— А-а… нич.чёо ты не пнимаэшь. Блудных девок здес-сь не-етх. Жены тожех…
Стояр усмехнулся заворчавшему псу, плеснул в глотку ещё обжигающего пойла, и печально пожаловался:
— Не-ет её с-с… с-с… тервы.
Шарцу стало так противно, что он ринулся из собаки в тело Стояра.
Пёс припустил из палатки, а пьяный разум барона взбрыкнул, неумело схлестнулся с духом…
И барон с грохотом рухнул на устланный плотной тканью пол палатки.
На звон кубков и несвязную ругань от костерка неподолёку отделились две плечистые тени. Оруженосцы молча вошли в палатку, уложили стонущего барона на походную кровать, сколоченную тут же месяц назад и ушли к костру — греться.
А Шарцу передёрнуло — так противно оказалось пить эту душу. И стоило только остановиться, как нахлынули чужие воспоминания…
—Ты женишься на ней, понял! — старый, разодетый в модные тряпки старик-барон сжал кулак, сверкнул золотыми перстнями, зарычал в лицо: — Ты меня понял?
— Но отец, она же меня с детства ненавидит.
— Навидит, ненавидит. Мы с Дакином всё решили. Ты женишься на его дочке, даже если снежным шапкам Айрата придётся растаять! Мне нужен его рудник, а он побираться не хочет и жаждет пристроить блудную дочурку.
— Но отец?
— Не то наследства лишу, понял?
Шарцу передёрнуло от рыка старого барона.
Перед внутренним взором открылась дверь и…
…Стояр вошёл в жарко натопленную уютную спальню. Окинул взглядом дивно красивую девицу в тонкой сорочке у ложа… Другой бы подошёл, обнял молодую жену в брачную ночь, а эту… Везалия вздрогнула, обернулась на стук двери и её расчёска замерла в смоляных волосах. Молодая жена зашипела:
— Скоти-ина. Ненави-ижу.
— Благодари своего отца, что не сослал тебя к мелам.
— Ха?.. Он меня как свинью на деньги выменял.
— Давай не сегодня, Вез.
Везалия выставила перед собой расчёску, зашипела:
— Не подходи, слышишь. Я тебя не люблю, Стояр.
Стояр миролюбиво привалился спиной к двери, скрестил руки на груди и успокоил:
— Мы это уже обсуждали. Вез, им нужен ребёнок. Наследник. А дальше…
— Что? Что дальше? Девиц портить, да? А я?.. Как ты это себе представляешь?.. Ох, ваша светлость сегодня по шлю-ухам? — Везалия грациозно опустилась в реверанс, вскинула взгляд и брезгливо осадила: — А я тебя в покоях ждать буду?.. Да мне смотреть на тебя пр-ротивно!
Стояр глубоко вздохнул и в потрескивания камина вплёлся его холодеющий голос:
— Ты понимаешь, что жениться на другой я могу только после твоей смерти?
— Что-о?.. — Везалия отступила на шаг, сверкая из-под тонкой сорочки ступнями, зашипела: — Не подходи, понял. — Её кулак добела сжался на ручке расчёски, а сама расчёска нервно затряслась: — Не подходи, слышишь. Да я лучше в Блудный переулок пойду, чем тебе отдамся.
Стояр печально покачал головой. Пожаловался небесам:
— За что мне это, а, Вез? Отец думает только о деньгах, жена блудница…
— Не смей. Не сме-е-ей, — зашипела Везалия, пятясь, — их в отличие от тебя я всех любила. Всех, понял?
— Ну хватит! — вскипел Стояр, — я твои выходки всю нашу юность терпел. У тебя два выходи, поняла?
Пятящаяся от холодеющего голоса мужа Везалия повалилась на кровать, резко дёрнула головой, откинув волосы, и во взгляде её сверкнуло презрение: