Воран вздохнул и пошёл в густеющую утреннюю толпу на площади.
Ветерок принёс сладкие ароматы, горчинку, пот, отдал жадностью, скупостью, любопытством, и Ойкуно потянула эмоции толпы в себя, позволила им впитываться, начала вливать силы в тело Ворана. Всё, что угодно, только бы не упокоиться в этом отказывающемся держать силу тщедушном теле.
Воран болезненно засопел.
…А в старой крепости Мира распахнула глаза в покоях Креслава. Даже не поняла сначала, почему не каменные стены вокруг, а окна… и гобелены на стенах. Почему не слышно привычного завывания ветра: сегодня в Тихой долине безветренно?..
Память вернулась к девице бурным горным потоком, будто речка перехлестнула через порог, и Мира в ужасе села на ложе: никого вокруг. Тишина. Пощупала шею: амулета нет.
«Что было ночью?»
Память выплеснула удивлённого принца; нарисовала хрипящего в агонии верзилу в углу клети; обсуждение, недовольные крики принца, просьбу барона показать на мастере заплечных дел свою силу. Слова принца Мира запомнила, его: «Ведьм не бывает», — и грустно улыбнулась — закусила губу от обиды. Оправила тонкую льняную рубаху. Подошла к окну: вид на утренний летний город поверх крепостных стен — что может быть лучше? Только вид цветущей весной горной долины. Коснулась ладонью тёплого стекла в окне. Вгляделась в медные отблески крыш сквозь своё отражение, и в льющемся от горизонта свете проступило перекошенное ужасом лицо Жмыды. Его поседевшие от ужаса брови. Оиери всего лишь дала ему почувствовать боль пыток других.
Миру передёрнуло от воспоминаний. Холодные мурашки разбежались по всему телу. Почему становится холодно, когда вспоминаешь мерзость мучений?
Камин за спиной тихим треском поманил к теплу пламени. Мира подошла, достала из корзины поленце, подбросила в камин, протянула пальцы к огню…
…и тепло окутало жаркой волной.
Пламя бросилось в глаза. И Мира отскочила…
…успокоила себя: «Это всего лишь воспоминание юности». Оиери выхватила его из памяти Жмыды. Но как же больно глазам! Мира сонно потёрла переносицу, постаралась отогнать от себя страшные воспоминания. Зачем Оиери их вообще собирает?
Пальцы снова по привычке ощупали шею — амулета нет. Нет защиты…
…Как нет защиты от королевы: Зорица замерла у двери в гостевые покои со старым героцгом, а пальцы её нервно сминают подол: «Как же так?» Поздним вечером королева шепталась с медикусом, и Зорица за дверью королевских покоев ушам своим не поверила: принц в темнице? Робко постучала в дверь гостевых покоев.
«Как принца можно держать в темнице? Королева специально её стращает?» Не дождалась ответа — постучала сильней.
«И платье королевы залито каким-то странным липким красным вином. Это же не вино? Это кровь?»
Из-за двери не ответили. Зорица застучала сильней, позвала:
— Рада, это я. Тебя её величество требует.
«Может на платье вообще кровь Креслава? Он ранен?»
— Рада, открой! — Зорица со всей силы забарабанила кулачком в дверь, — открывай!.. Ваше сиятельство?!
«Креслав мёртв?»
За дверью не ответили, и фрейлина схватилась за ручку, дёрнула дверь. Шагнула внутрь, позвала:
— Рада, её величество требует… — слова застыли на губах. На полу в разноцветном узоре света из витража…
— Рада?
Зорица подошла к распростёршейся на полу подруге, шепнула:
— Рада, что ты делаешь?
Открытые глаза Рады остались неподвижны, ни один палец не шевельнулся.
— Ты спишь на полу? Зачем?
Зорица присела рядом с Радой и потрясла её за плечо.
— Ты холодная… Рада, её величество требует…
От усердных стараний Зорицы тело старшей фрейлины повернулось лицом вверх — остекленелый взгляд уставился в потолок, и Зорица отдёрнула руку.
«Убита? Как и Креслав?.. Крови нет».
Зорица задушила ладошкой рвущийся изо рта крик, вскочила и бросила взгляд на постель: герцога тоже нет. «Его похитили? Нужно доложить королеве!»
Дрожь и паника взяли верх. Зорица подхватилась и как лань от неведомых охотников ринулась в дверь с поспешностью, присущей стражам дорог, что срываются на зов тревожного горна.