— Ти-ише, тише, молокосос. Не дёргайся. Нашёл уже.
Из-за плеча рыцаря хихикнуло:
— Тётушка говорит, вы в меру вку-усные.
Тощий зачарованно уставился за спину Севериана.
Плащ Миры прошуршал на камни.
Из-за спины Севериана донеслось её посмеивающееся:
— Тётушка всегда-а-а говори-ит пра-а-авду.
Глаза Тощего превратились в пиршественные блюдца. Мел затрясся всем телом, то ли от возбуждения, то ли от испуга, а из-за спины зашипело:
— Я не люблю-ю трус-сли-ивый вку-у-ус-с. Он горчи-и-ит-с-с-с-с.
И вопль животного ужаса заметался средь скал. Тощий бросился наутёк, а мелы рванули на крик. Кто с камнем, кто с дубинкой. Вожак бросил брыкающегося коня и вразвалочку поспешил к объявившимся будущим покойничкам.
Севериан обернулся: Мира за валуном прикрывает ладошкой улыбку. Глаза и сапфир сверкают в рассветных лучах. Плащ лисой вокруг чёрного подола, а из расщелины показалась Вестариана. Вот и зачем было внимание привлекать?
Улепётывающий Тощий взвыл:
— Ве-езьма! — на бегу ткнул за спину пальцем. Припустил наутёк. Скрылся из виду, и эхо разнесло, — Везьма-а-а-а!!! Ве-е-езь…а-а-а! — шлепок о камни на дне расщелины оборвал вопль, а Севериан развернулся на звук — восемь мелов кривятся ухмылками ему за спину. На юную ведьму таращатся. Тащатся навстречу, похотливо присвистывают. Обходят широким полукольцом, и — Вот же пропасть! — щит приторочен на крупе Рэма. Севериан махнул мечом для острастки и рванул с пояса кинжал. Рявкнул:
— Назад!!!
Бугай-вожак сплюнул. Отёр кулаком свёрнутый нос. Вытер руку о подпаленный плащ и усмехнулся:
— Красивый конь. Твой?
Рыцарь, молча, ощерился мечом и кинжалом. Движение плеча — и пола тёплого плаща уже не сковывает движений, а шайка шепчется:
— Каки ве-езьмы. — Заулыбались незвирги. Грязные фантазии заклубились над не мытыми патлами.
Пара щуплых справа нырнула в валуны. Обойти вздумали, понял рыцарь. Кивнул:
— Мой конь. Мой. Иди мимо, покуда жив.
— А эт рыцать храбрец! — взвизгнул сопляк от тропы. Потряс камнем, и Севериан понял: от шушеры в валунах отвлекает. Лопочет, — Дай я, Косой. Дай я уделаю рыцатя!
Севериан попятился. Спиной заставил Миру отступить к расщелине, а сопляк осклабился:
— Айратский тр-р-рус. Ток дюжиной на скакунах горазды нас резать! — Молокосос с размаху швырнул камень, и железный наплечник под плащом рыцаря звякнул. За спиной пискнула Мира. Испуганно отскочила — и девичье эхо трепещет средь скал. Ученица ведьмы? — скривился Севериан, — вот это? Перепуганная девица?
Вожак рявкнул на выскочку:
— Незвирг! Баб не попорти! Прибью, скот!
Сопляк загоготал:
— Так жиж жратвы нета. Тута их баб, того, пряма! Сдеся! Потом сожрём, а?!
Севериан вскипел. Меч в праведном гневе повернулся к наглому сопляку, и из валунов в тот же миг в спину метнулась тень. Верный меч с разворота встретил тесак и вбил его в лицо недомерка. Второй оборванец шарахнулся в сторону. Взмах меча. Алые брызги…
…Нос и темечко, подбрасывая сальные патлы, доставили по камням голову мела к ногам вожака. Севериан напомнил:
— Второй раз повторять не стану.
И бугай загудел злостью.
Наклонился.
Подобрал булыжник.
Прижавший путников к скале полукруг оборванцев нестройно зарычал, последовал примеру вожака и Севериан понял: или стремительная атака, или его, как вора, издалека закидают камнями. Кольчуга, конечно, выдюжит. Поножи, наручи уберегут. Но, пара булыжников в голову, и, судя по ухмылкам мелов, им пообедают под вопли скулящих в расщелине ведьм.
Демоны бездны! На самом деле ведьмы-то хоть что-то умеют? Или только морочат?
Севериан обернулся, поймал полные ужаса глаза подопечных и бросился на вожака.
Камни и железо схлестнулись.
Меч вырвал вопль из подвернувшегося сопляка.
Булыжник прилетел в локоть.
Ловкий пинок и кинжал отправили на тот свет рыжего, а остальные мелы разбежались в широкий круг. Камни посыпались градом: вот почему рыцари не выезжают по одному. В бровь угодил булыжник, а звонкий шлепок пощёчины за спиной и писк Миры остановили свару.