— Боюсь, нас могут неверно понять.
А Севериан выпускает из объятий ведьму и не верит себе. Собственные боевые шрамы не тянут. Тело плещется силой, да и Вестариана будто снова помолодела. Морщинки в уголках глаз разгладились. Лицо слегка зарумянилось. Ведьма будто сбросила десяток лет. Что происходит?
— Здесь очень вкусно, май ре-еир, — ответила на безмолвный вопрос Мира, — но очень мно-ого.
— Ми-ира-а.
— Я стара-аюсь тётушка, — потупилась юная ведьма. — Я не специально поделилась. Я-а…
Вестариана серьёзно посмотрела на Миру. Упрекнула:
— Ты растерялась?
— Да, тётушка-а. — Мира шмыгнула носом. Кулачки разжались. — Я стара-алась. Я… Я не дам ей верну-уться.
— Кому? — тихий вопрос мастера королевской стражи остался без ответа.
Вестариана погладила поникшую девушку по голове, выловила пальцем из медных локонов её подбородок, заставила встретиться взглядом и сочувственно шепнула, — Умница, Мира. У тебя всё получится.
Мира грустно улыбнулась и попросила:
— Спрячемся в дом?
Севериан кивнул. На правах хозяина ввёл ведьм мимо нетерпеливо вскочившего со стула на первом этаже смазливого приземистого помощника. По широкой каменной лестнице проводил в лучшие гостевые покои третьего этажа и препоручил заботам служанки Вереи — неболтливая, исполнительная девушка почтительно присела в книксен. Шуршание её тёмного, как годовалые иголки сосны подола платья совпало с вышколенным кивком головы и тихое: — Госпожи, — разнеслось коротким приятным эхом в распахнутое окно, утонуло в шуршании листвы.
Мало кто задумывается, какую беду несут в дом болтуны и как ценны молчаливые слуги. Особенно здесь — у мастера королевской стражи. Преданная Верея, хоть и юна, не допустит ошибки, как не допускал их её покойный отец. Такими же, как у него, глубокими тёмно-зелёными очами служанка посмотрела на барона. Она всё знает. Она всё сделает, как приказано ещё до отъезда. А то, что ведьмы мысли читают, что ж, её хозяин не самый болтливый в округе. Да и не про неё это: коса длинна, да ум короток. Умница Верея замерла в ожидании у дверей покоев, а барон сдержанно поклонился вынужденным гостьям:
— Надеюсь, госпожи простят мой скорый уход. Дела королевской стражи не терпят, а Верея в вашем полном распоряжении.
Мира кивнула, и устало опустилась на стул у окна в сад — блаженно вытянула ноги. Вестариана замерла у стола с подносом свежайших яблок, напомнила:
— Король.
— Уже спешу, — склонил голову Севериан и вышел. В спину ему донёсся мягкий голос Вереи:
— Госпожи желают?..
— Шарцу, свежие платья, пожалуйста.
И по прохладному коридору догнало в спину:
— Ой! Боги… Как же это вы, госпожа? Откуда?
— Это всего лишь свежие платья, деточка. Не пугайся.
«Шарцу? Он же демоны знает куда едет, — покачал головой Севериан, — в старости Верее точно будет, какими сказками попотчевать на ночь внуков». Не обращая внимания на шелест тканей и удивлённое попискивание Вереи, мастер королевской стражи сбежал по лестнице на первый этаж и подозвал помощника. Вместе с ним зашёл в кабинет и Ратибор старательно прикрыл дубовую дверь; дождался, пока барон опустится в кресло и вытянет гудящие ноги. По кивку помощник привычно опустился на стул у массивного стола с кувшином хлебного кваса, отчитался:
— Седмица спокойная, господин барон, — но уж больно хитрющий взгляд помощника под белобрысыми встрёпанными клоками заговорщицки косится. Полы свинцово-серой котты в пыли. Сапоги в застывших коричневых брызгах. Носился весь день? С дороги дёргать не хочет. Значит, не знать. Севериан потянулся в кресле до хруста и потребовал:
— Давай, уже. Чего как кот вокруг сметаны. Кого прирезали?
Ратибор с досады плечами пожал:
— Да как сказать, господин барон, городская стража Долгару мутит. Вроде у них всё по мелочи: на Пекарской лавочник с вором кошелёк не поделили вусмерть, у пристани батрак всплыл с проломленной черепушкой, в барделе приезжего этарийца девицы блудные залюбили до смерти — так и похоронили блаженного. В поместном суде мужик с бабой в кровь подрались — страже аж судью пришлось отбивать. Мелочь всё. Мелочь.