— Значит, вечером, — вслух решил Ратибор за девицу и покрутил белобрысой головой в поисках Ташки.
Пока Ратибор совмещал услаждение с усердием Севериан прошёл под Долгарой и приблизился к окованной железом старой двери. Желтые языки факела заплясали отражением на её железных клёпках. Осветили наросты мха на тёсанных прапрадедами камнях низкого пещерного свода, и кулак мастера королевской стражи три раза с размаху саданул в массивную дверь. Эхо ударов стихло в чёрном зёве подземной пещеры… и ничего... Севериан саданул сильней. Буркнул:
— Заснули, олухи?
За дверью скрипнул засов. Крошечное кованное медью смотровое окошко распахнулось на массивных петлях, и в отверстии показался глаз.
— Открывай, — потребовал Севериан и на всякий случай получше осветил себя факелом — не равён час ещё арбалеты из дыр в своде пещеры спустят.
В смотровое отверстие вместе с прыгающим светом факела приглушённо просочилось:
— Господин барон?
— Я это, я. Открывай.
Стражник засопел, поднатужился, и дверь просипела скрипом засовов. Неохотно подалась в сторону под потугами стражника. Крякнула петлями. И замерла.
Севериан в неровном прыгающем свете факела недовольно окинул от сапог до шлема помятого стражника. Буркнул:
— Спал, что ли?
— Никак ни можно! — рявкнул тот и вытянулся шлемом к низкому потолку.
Барон сурово засопел, буркнул:
— Ещё раз заснешь — проснёшься солдатом в разъезде. Усёк?
Стражник кивнул, бросился открывать начальству потайную дверь в башню, а Севериан сунул факел в настенное кольцо, отряхнул от пыли кольчугу и бодрым шагом пошёл докладываться суверену. Боковым коридором вышел в скромную залу, миновал двери гостевых комнат и насторожился: этот тонкий фиалковый аромат. Севериан принюхался — может, показалось? Двинулся дальше, а эхо шагов принесло счастливый смех женщины. Севериан замер. Покрутил головой в пустом коридоре: только косые солнечные водопады сквозь узкие окна изливают свет на истёртые камни крепостного крытого перехода. Прислушался — показалось, наверное? Далёкий смех весело взвизгнул и растворился. Барон тряхнул головой, — показалось, — поспешил по переходу. Сурово кивнул паре подтянутых стражников. Свернул в жилую часть старой крепости и сквозняк принёс тихий гул, обрывки разговоров, обдал совсем уж ускользающим ароматом фиалки. Барон повёл носом. Ускорил шаг. Миновал снующих слуг, насторожившуюся дворцовую стражу. И поймал за локоток младшую фрейлину. Та замерла испуганным бежевым кроликом, пискнула:
— Господин? — подняла глаза и озарилась лучезарной улыбкой, — ах, господин барон, вы меня напугали.
— Душа моя, где король?
Фрейлина одним духом выпалила:
— А, так, и идите в тронный зал, господин барон, не упу́стите, — плюхнулась в торопливый криксен и припустила по делам королевы. А Севериан улыбнулся. Ещё от старого мастера запомнил ворчливое: «Никогда не спрашивай «где король?» ни стражу, ни прислугу понял, мальчишка?.. М-да, может, правду скажут, может, соврут. Лучшие шпионки в Айраверте фаворитки и фрейлины… Запомни! Запо-омни… Король — лев на поле брани, а крепость… Крепость — это охотничьи угодья любой королевы. У каждой фрейлины уйма прислуги. И все нашёптывают». И убедился в словах дряхлого старика Севериан очень быстро. Королева и сейчас думает, что знает всё. А барон усердно поддерживает эту уверенность в Зорице. Пусть доверяет фрейлинам. Пусть. Им тоже услуги нужны. Севериан посмотрел вслед улепётывающей по делам старшей дочери старого рыцаря и посторонился от нахохлившейся суровой процессии посла Этарии. Цветасто разодетая раздутая гордостью делегация шумно протопала сапогами мимо. В тронную залу. И барон пристроился в хвост процессии рядом с покряхтывающим камергером. Шепнул старику:
— Их что, енот покусал?
Старик-камергер сморщился. Покосился на ожесточённо бухающего впереди сапогами посла. Шепнул:
— Бес вселился.
Процессия ввалилась в тронный зал, и посол обвёл взглядом толпу придворных. Мазнул свирепым взором по богато украшенным гобеленами стенам, по бордовым драпировкам меж стрельчатых окон. По пустому бархатному креслу суверена на мраморном помосте о тёх ступенях. По гербу с выпустившим когти орлом за троном. И почтительно скривился. Поправил перо на берете. Сжал посольскую тубу со свитком. По кивку камергера отделился от свиты. Прошел по полосам света из окон на каменных плитах в центр залы и замер под рявкнувшее: «Король!».