Стук-звяк, стук-звяк.
Суверен молчит и это не странно…
Стук-звяк. Стук-звяк.
Это страшно…
Стук-звяк. Стук-звяк.
Привычно, когда суверен орёт. Лицо багровеет…
Стук-звяк. Стук-звяк.
Палец короля замер, и гобелены вздрогнули от полного боли рыка:
— Видишь её?
Севериан проследил тяжёлый взгляд короля. Обернулся к противоположной стене и кивнул. Конечно, портрет покойной принцессы передаёт только внешнюю красоту. Покойная сиятельная Вестариана похожа та ту… из долины… Говорят, не по годам была и умна и прекрасна.
Севериан признался:
— Тоже привёз.
Стук-звяк. Стук-звяк.
Даже поплывший в медной тарелочке над свечкой сургуч начал подёргиваться от барабанящих по старой книге пальцев суверена. И вдруг — каштановая волна в блюдце исчезла. Язычок свечки перестал дрожать от дыханья короля. Притаился. И рык плеснул тихой яростью:
— Привёз. А знаешь кого? — Огромные жирные кулаки короля сжались до хруста на книге. — Думаешь, просто похожа, да? ТАК ТЫ ДУМАЕШЬ?!
— Ваше величество?
Мастер королевской стражи впервые увидел пышущего ненавистью суверена. Орущего — да. Разъярённого — видел. Но ненависть?! Залитый косым светом кабинет затряс со стен гобеленами:
— ДУМАЕШЬ, СКАЗКИ О ГОРБАТОЙ КОЛДУНЬЕ ВЫРОСЛИ НА РОВНОМ МЕСТЕ, БАРОН?!
Мастер королевской стражи церемонно поклонился, посоветовал:
— Моему королю следует успокоиться. Уши шпионов.
— Уши шпионов, — рыкнул Яромир. Выдохнул и ткнул в портрет сестры, — она во всём виновата… Не-на-ви-жу… Уши шпионов. Найди и отрежь.
Севериан кивнул. И на всякий случай уточнил:
— Так в чём виновата покойная принцесса?
Яромир хватил кулаком по книге, и каштановая волна сургуча лениво заплескалась в углублении блюдца. Суверен рявкнул:
— ПОКОЙНАЯ?! — пламя свечки под сургучом издохло от яростного сопения. Король побагровел, рыкнул: — В смерти Ярополка!.. — Его серые глаза ледяными крюками вцепились в мастера стражи. — Не зна-ал, да? Не зна-ал... Никто не знает, что случилось с моим старшим братом, а я это дерьмо четверть века уже разгребаю. Как эта мерзость… — король брезгливо сморщился, — Мера… Меро…
— Мирослава, ваше величество, — подсказал мастер стражи.
— Это же надо было додуматься кормить ЭТО людьми, лучше бы тогда твой отец её прибил...
— Ваше величество?
— ЧТО, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО?! — Яромир выдохнул и рявкнул, — ДУМАЛ ОН ПРОСТО ПОГИБ?!
Стук-звяк. Стук-звяк.
Густеющая каштановая волна снова побежала по блюдцу, источая сургучовые миазмы.
Стук-звяк.
— Гадина, — наконец выдохнул Яромир. — Пошила мешок и эту полугодовалую мерзость на закорки привязывала. По городу в ночи шастала… Что? Что глаза круглые, барон? Чего на портрет косишься? Она это. Она… Гадина… А чтоб люди не прознали кто в смертях виноват балахон чёрный поверх нацепляла. В тенях пряталась… Убил бы гадину… А если бы выкормила здесь эту мерзость, а?
Севериан припомнил тихие напоминания в пути: «Ми-ира-а». И искушающе-дрожащее: «Да-а, тё-ётушка-а», — в ответ. Неужели тётушка — это принцесса? Севериан ещё раз сравнил воспоминание с по-взрослому серьёзным взглядом с портрета. Принцесса на фоне старой библиотеки, в пышном амарантовом, расшитом жемчугом и золотом платье. Очень похожа на ту… из крепости у снежных вершин… Очень. Но зачем суверен велел привести ведьму? И мастер королевской стражи решил убить сразу двух зайцев. Спросил:
— Ваше величество дозволит вопрос?
Стук-звяк.
Стук-звяк.
— Дозволит, барон, — Яромир взял в лапу краснобокое яблоко с блюда. Потребовал: — Ну?
— Вы велели передать: «Издыхает».
— И?
— Кто издыхает, ваше величество?
— И с какого демона мне взбрело тащить сюда ведьму? Так?.. Не темни барон. Не темни.
Севериан кивнул, а Яромир потребовал:
— Смертей в старом Айраверте больше стало?
Начальник королевской стражи кивнул, и огромная лапа короля сдавила красные бока яблока. Яромир зарычал: