Призраки пахнуть умеют?..
Севериан зубами стащил ледяную перчатку с ладони и осторожно, непослушными продрогшими пальцами сдвинул медный локон с чистой бархатной кожи видения — тёплая… Живая… Живая у проклятой ведьмы, это же надо, — у рыцаря даже от сердца отлегло, а девица забормотала во сне; в вырезе платья между ключиц девицы сверкнул сапфир, и благородный рыцарь застыл: может видение всё же? Трое суток в дороге. Без сна… Точно, виденье… Точно, ведьма западню приготовила! Нельзя же найти сокровенное вот так: у ведьмы, у камина, на волчьих шкурах. Севериан никому не рассказывал о незнакомке во снах. Нет. Не-е-ет. Это игра… Игра ведьмы. Зачем ей?.. Севериан придвинул меч ближе, а мечта ожила, сонно вышептала:
— В былые времена благородные рыцари будили скромных девиц поцелуем... — Сомкнутые ресницы видения дрогнули, её непослушные ото сна пальцы сдвинули медные локоны со щеки, а уголки губ незнакомки дрогнули в смущённой улыбке.
Девица мурлыкнула:
— А вы, продрогший доблестный воин?.. Не собрались ли вы меня часом прирезать?.. — незнакомка сонно хихикнула, глядя на меч, а Севериан посмурнел: что со спящими селянками делали степные всадники, предпочёл не вспоминать, только меч сжал сильней. Да и незачем это знать юной девице.
Незнакомка села на шкурах. В шорохе подола подобрала под себя туфельки. Сладко потянулась, и её плещущие сонным весельем опаловые глаза скользнули по пыльному, пристукивающему зубами гостю. Незнакомка улыбнулась сквозь разбегающиеся остатки сна. Хихикнула:
— Думала, вы доберётесь к закату, — и рассмеялась; всмотрелась в уставшее, изумлённое лицо мастера королевской стражи; мотнула головой, пряча лицо в медных локонах, и спросила:
— Достанет ли сил у благородного рыцаря помочь девице обрести под стопами надёжное основание, не то тётушка застанет нас в несколько неловко романтическом положении.
Витиеватое выражение зацепилось за сонный мозг. Застряло. И мастер стражи сморгнул. Терзаемый бессонными ночами разум лениво погнался за хихикнувшей мыслью. Поймал. Вгрызся извилинами. Переварил. И Севериан покраснел.
— Чт-о-о-о? — протянула незнакомка, и под мягкими волнами меди рыцарь разглядел проступающий на щеках девицы румянец. Арбалетным болтом из тетивы сорвался на ноги, и только с третьей попытки сумел вогнать меч в поясное кольцо… Незнакомка опустила кончики пальцев в его ледяную мозолистую ладонь и невесомым призраком вспорхнула со шкур. Севериан решил, что пора представиться:
— Я…
— Севериан Вольмир Озёрный, — как ни в чём не бывало, зажурчала незнакомка. Поплыла по дощатому полу к столику. Поразила осведомлённостью, — третий сын владетельного барона Вольмира Кратониса Озёрного. Рыцарь личной стражи его величества.
— Мы знакомы? — удивился Севериан.
Рыцарь тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения: не может эта девица быть правдой. Ну неоткуда ей здесь взяться! Придвинулся к жару камина, а незнакомка журчит, будто вопроса и не расслышала вовсе:
— Тётушка сказала, что одной вашей чести, преданности королю и отваги хватило бы на всю личную стражу его величества…
— И?
Девица залилась краской смущения. Хихикнула. Выпалила:
— При всех ваших достоинствах, Севериан Озёрный, вы меня даже не поцеловали. Как, скажите на милость, после этого девице верить сказаниям? — очаровательное создание обернулось от стола опаловым водоворотом и, мило улыбаясь, уставилось на рыцаря.
А ведь она серьёзно, растерялся Севериан. Не поверил собственным ушам. Она точно не наваждение? Сказать, что рыцарь потерял дар речи от слов незнакомки, или, что челюсть, продавив меховой подбой плаща, затерялась на покрытой инеем кольчуге — значит не добраться до сути. Даже продрогшие уши Севериана вспыхнули от смущения и негодования: неслыханная вольность для девицы в её-то возрасте! Рыцарь озадаченно крякнул, спросил:
— Могу ли я узнать ваше имя?
— Можете.
Незнакомка ожила. Подхватила со стола медный кувшин с низкой треноги с угольками и налила парящий отвар в серебряный кубок.
Севериан недоумённо помялся — этикета здесь не придерживаются? Переспросил:
— Так дозволено ли мне узнать…