— Что-то не так?
Юная ведьма пожала плечами:
— Не знаю. Как будто… — Мира опустила взгляд на усердно трудящуюся швею и продолжила мысленно, — будто я ем.
Вестариана отложила книгу и поторопила швею:
— Как скоро вы сможете приступить?
Женщина обернулась. Поклонилась с почтительным:
— Ещё длину рукава проверить и тут же приступим, милостивая госпожа.
Вестариана покровительственно кивнула. Швея приложила верёвочку к плечу Миры. Протянула к кисти. Сосчитала число узелков. Угольком торопливо проскрипела по свитку и поклонилась:
— Можно приступать, милостивая госпожа.
Вестариана протянула мешочек и швея подхватила. Как водится, вытряхнула содержимое на мозолистую ладонь и исколотые иглой пальцы затряслись:
— Милостивая госпожа… Это же… — Два золотых! Да это полгода бессонного труда и её и помощниц. — Госпожа, этого много.
— Завтра днём мы ожидаем примерки.
Швея бухнулась на колени. В сером платье. С двумя золотыми в руке. Она даже сможет нанять учителя детям. Схватила ладонь госпожи шершавыми пальцами, поцеловала и подняла на благодетельницу полные благодарности очи: так бывает? Милостивая госпожа не отдёрнула руку! Ни тени брезгливости. Грустно улыбается, и веки прикрывают серые глаза…
Вестариана кивнула:
— Ступай. Завтра ждём.
Швея подхватилась, рассыпалась в благодарностях и попятилась спиной в дверь, а Вестариана опустила ноги на шерстяной ковёр, утопила подошвы домашних туфель в мягкий ворс и потребовала:
— Что ещё?
— Тётушка, я не… — Мира умолкла, потому что в дверь вежливо постучали.
— Час от часу не легче, — вздохнула Вестариана. Потребовала, — да?
Дверь приоткрылась. Верея внесла поднос с укутанным в плотное полотенце медным кувшином и кубками. Замерла в дверях, а комната жадно тащит из кувшина ароматы ежевики, малины, терпкие нотки можжевельника… Служанка смущённо присела в книксен и призналась:
— Простите, госпожи, я взяла на себя смелость предложить… — Верея умолкла, совсем засмущалась.
Вестариана оценила растерянность обычно сосредоточенной служанки и бросила вопросительный взгляд на Миру, а та, как стояла на скамеечке, так и стоит — бросает нервные взгляды по сторонам, сжимает сапфир у шеи. Даже позвать пришлось:
— Мира-а?
Мира очнулась. Увидела в глазах тётушки немой вопрос, прочитала: «Ты позвала?» — и кивнула. Вслух призналась:
— Пить хочется, тётушка.
Служанка в дверях недоумённо переводит взгляд с одной госпожи на другую: странные они, эти гостьи хозяина. Чтобы барон потратил два золотых на работу швеи? Даже хорошей швеи? Да не на этом свете! И Верея отдала бы за работу горсть медных монет. А ткань… Ткань!.. Пока швея пчёлкой кружилась в покоях, её худая щепка-помощница стояла в коридоре и, что есть силы, прижимала к себе бумажный свёрток. Верея заметила среди складок его серой бумаги кончик сверкающей ночью ткани. Постаралась разговорить помощницу, спросила про ткань, но щепка только фыркнула. С величайшей осторожностью затолкала ткань под серую бумагу и сжала тонкие губы в нитку. «Ну и ладно» — решила Верея. Пошла к лестнице, и… захотелось пить. Побежала на кухню, а перед глазами встали госпожи. Они тоже с обеда ничего не велели. А жажда… Так захотелось отвара лесных ягод. Почему их? Верея бы не ответила, ведь холодный яблочный квас лучше всего удаляет жажду в жару, — все знают! А этим вечером потянуло на горячий отвар. Даже госпожам набралась храбрости предложить. Замерла в дверях. И впервые почувствовала себя неуютно. Как смелости-то набралась ссамовольничать?
Светловолосая госпожа встала с дивана и благодарно кивнула на стол. У неё всегда получается с теплом. Даже простой кивок. Верея поставила поднос рядом с блюдом яблок. Налила в кубки ароматный иссиня-бирюзовый отвар и ежевика защекотала ноздри сладковатыми ароматами. Верее даже самой стало легче. Жажда разжала пальцы на горле, и служанка плюхнулась в торопливый книксен, махнула толстой косой и шмыгнула из покоев. В коридоре прижалась спиной к стене и схватилась за голову, — Что же это? Как же смелости-то набралась? Ссамовольничала. А вдруг барон прознает… — Мысли оборвались под приглушённое дверью: