…А Долгара плещется в каменистом ложе, щекочет камешки на берегу и влажным прохладным ветром взбивает длинные волосы замерших у безымянного притока в ночи. Калитка тихим протяжным скрипом впустила в садик три тени. Верея шепнула:
— Это здесь, госпожа, — оглянулась по сторонам, но разве что разглядишь в темноте? Плотнее укуталась в платок на плечах. Про себя ворчит, — Ишь, удумали — в мужское платье, — поправила подол и кивнула на залитое светом свечей окно, — там они, госпожа.
Тень рядом шепнула:
— Мира, — и юная ведьма сморщилась. Обняла пальцами сапфир, чтобы его шнур не давил на шею во время зова и сосредоточилась.
«Севериа-а-ан», — безмолвно заструилось в ночи. Сапфир меж ключиц потеплел. — «Севериан… Май реир». — Шнур нехотя вдавил пальцы в горло, Мира замерла: она ненавидит ту часть себя, что открыла глаза в душе вместе с зовом. Она приносит боль. Страдания. Мира прервала зов, сосредоточилась, но, кажется, зов никто не услышал. Даже Верея и Вестариана услышали только шёпот листьев ухоженного садика, а на диванчике в комнате Адалия подняла голову с колен любимого. Его рука перестала задумчиво поглаживать длинные пряди её волос, перестала скользить по плечу под тонкой тканью платья. А ведь он может сидеть так часами. Задумается о чём-то, поглаживая её волосы. Потом что-то решит… А какие незабываемые ночи он дарит… Адалия обожает смотреть на любимого. Но рука Севериана замерла на её плече, и герцогиня насторожилась: он озадачен. Спросила:
— Что-то не так?
Севериан качнул головой. Склонился, нежно поцеловал. И снова ушёл в себя.
«Май реир, беда-а-а»
Севериан пропустил между пальцами прядку черных волос любимой, рассеянно погладил шею Адалии. Мысли унесли его в старую крепость у снежных вершин. Что же он видел? Смущающуюся неопытную девицу? Ведьму? Сестру короля? Полный горечи шёпот: «Ну, так, помогите ветру. Что же вы, рыцарь, избавьте мир от мучений проклятой ведьмы», — почему в голосе Вестарианы было столько решимости, столько печали и грусти. Она как будто просила. А Мира… «Май реир»… — ДУМАЕШЬ, СКАЗКИ О ГОРБАТОЙ КОЛДУНЬЕ ВЫРОСЛИ НА РОВНОМ МЕСТЕ, БАРОН?! — И причём тут смерть Ярополка? Как старший брат суверена связан с… «Май реир, беда-а»… Точно беда. Яромир сказал: «На заре и без железа». Почему без железа? Память швырнула рычащим: «Это же надо было додуматься кормить ЭТО людьми, лучше бы тогда твой отец её прибил». Причём тут отец. Причём тут Мирослава. «Май реир, беда-а»…
Севериан погладил нежную кожу в вырезе платья любимой, устроившей голову у него на коленях, и грустно улыбнулся. Одни вопросы пока. Но почему… «беда-а»… Почему, кажется, что упустил что-то. Что-то важное. Почему душа не на месте… «беда-а»… И почему всё крутится вокруг Мирославы?.. С колен мурлыкнуло:
— Что-то не так, свет очей моих?
Севериан очнулся от грёз. Грустно улыбнулся и признался:
— Последняя неделя… Ада, у тебя никогда не было ощущения, что всё, что ты знаешь, во что веришь, это всё…
— Ширма кукольников? — помогла Адалия и Севериан кивнул. Постарался подобрать слова:
— Такое ощущение, что происходит то, чего я не понимаю…
«Май реир»
— …странная эта поездка, Ада. А эта… — Севериан посмотрел на любимую и она привстала на локте:
— Да-а? — оценила гримасу муки и улыбнулась, — ты говоришь о девушке?
— Почему ты?..
— Почему решила? Это любая женщина поймёт по лицу.
— И ещё этот Шарцу…
— Кто?
«Май реир… окно… сад… прохлада»
— Прости Ада, это не моя тайна.
Севериан встал, подошёл к окну и почувствовал как рядом, чуть сзади, встала любимая. Мурлыкнула на ухо:
— Ты узнаешь. Я верю.
«В саду… прохлада… ответы… май реир…»
— Ада.
— М-м-м?
— Я видел звёзды почти с самых вершин…
— И как там, любимый?