— А если я не хочу-у? — устало вздохнула Вестариана.
— Велел передать…
— Что же?
— Издыхает.
— Кто, тётушка?
Ведьма вздрогнула, словно её тени плетью хлестнули. Её красиво очерченные губы сжались и… Севериан не поверил своим глазам: уголки губ ведьмы мелко задрожали. Она расстроилась? Испугалась? Короткое «издыхает» всколыхнуло бурю в этой спокойной, горделивой особе. Барон даже пожалел о сказанном. Почто королю припёрло передавать именно слово в слово? Ведьма не ведьма — на светлых ресницах хозяйки сверкнула слеза, а Севериан ненавидит быть причиной женским слезам. Что у них там… издыхает?
Назвавшаяся Вестарианой поднялась и отошла к тёмному окну, не обращая внимания на удивлённое щебетание Миры. Отвернулась в ночь. А в спину рыцарю из-за кресла зазвенело обидой:
— Вы… Вы… Вы чудо-о-овище! Я никогда не видела, чтобы тётушка плакала. Да я.да.да за э-это… я вас… — девичий кулачёк отчаянно саданул по плечу клюющего носом барона. Под кулачком звякнула кольчуга, и так захотелось спать — просто убийственно.
Погружение в смертельную дрёму остановило короткое ведьмино:
— Не надо, Мира. Рыцарь ни в чем не виноват.
— Как же это не… — Мира уставилась на тётушку у стрельчатого окна, и на юном лице заиграли переливы ярости и сочувствия. Мира вскипела: — так ты же… но я же… ну… правда что ли?.. Погорячилась, да?
Севериан грустно хмыкнул сквозь желанные объятья смертельного сна. Странный получается разговор, когда одна речь ведёт мысленно, а другая… Что другая?.. Идеал? Ведьма? Погибель королевства? Пригретая бродяжка? Кто она?.. И сможет ли он ещё увидеть Адалию…
Историями об этой ведьме с детства пугают.
Сознание Севериана затрепетало во тьме смертельного сна…
— Оставь его, — бросила ведьма, и Мира смущённо хихикнула.
Объятья смерти рассеялись. Сон отступил барона нежно, словно извиняясь, тенями призраков погладил уставшую душу мужчины и растворился в пламенных язычках факелов, а Мира опустилась в кресло напротив. Примирительно улыбнулась:
— Простите, доблестный рыцарь. Каюсь. Погорячилась.
Севериан благосклонно кивнул: «Подумаешь, кулачком по плечу в кольчуге стукнула». Сонно спросил:
— Не ушиблась?
Девица воспитанно сцапала с пышущего ароматами снеди стола бокал и с заговорщицким видом заправского дворцового интригана повела голым плечиком, зарделась в смущении, мурлыкнула:
— Тётушка дозволила разделить с вами трапезу. Я достаточно хороша, чтобы быть украшением на нашем скромном пиру?
Севериан сонно улыбнулся шутке, а Мира принюхалась к ароматам.
Стоит ли удивляться её манерам здесь — в дикой горной долине? Рыцарь сгрёб в кулак со стола кубок, покосился к окну и оторопел: ведьма исчезла. Ни шагов, ни эха, ни скрипа половиц.
Мира смущённо хихикнула:
— Тётушка сказала, отправимся в путь, как только вы выспитесь.
Поверх блюда с пышущим ароматами специй мясом Севериан взглянул на навалившуюся локтём на подлокотник деви́цу, а та снова склонила лицо, укуталась в медные волны волос, принюхивается, сверкает из-под рыжей чёлки глазами, а пальцы её обнимают сапфир на простом шнурке вокруг шеи.
Севериан решил: всё-таки, они ведьмы. Что-то у них там издыхает? Выдернул из поясных ножен кинжал и под протяжное девичье «А-ах» с наслаждением вонзил лезвие в ближайший истекающий соком кусок запечённой баранины.
С улыбкой нежной вдаль посмотришь,
С улыбкой нежной вдаль посмотришь,
…А во сне снова пришла она: весёлая, нежная — то ли белокурая баронесса, с которой Севериан смеялся на пиру короля, нежно шепча ей на ушко, заставляя краснеть щеки и блестеть страстью голубые глаза красавицы; то ли селянка на сеновале: ласковая, нежная, весёлая, — дразня наготой из пены русых кудряшек; то ли очаровательная брюнетка-герцогиня в объятьях. О, герцогиня души! Но кем дразнит сон? Ускользающий образ никак не хочет признаться, что за сокровище то скользнёт в объятья, прильнёт, одарит теплом стройного тела, защекочет ноздри знакомым ароматом, то наперегонки со смехом кружится вокруг, дразнит лукавой улыбкой. Зачёрпывает ладонью гладь озера. Под теньканье из ветвей и хрустальные переливы весёлого смеха брызги с тонких пальцев срываются в разгоряченное лицо. Кто же она? Когда? Когда берег лесного озера сменился комнатой, пышущей жаром? Когда под нежной улыбкой красавицы прошелестело вниз платье? А гибкое тело прильнуло. Утонуло в сильных объятьях... и камин полыхнул. Сверкнул алым камень на шее красавицы, и Севериан прикрыл глаза от нестерпимой вспышки.