Старик говорил, говорил, говорил, пока утреннее солнце не приковыляло к флюгерам над черепичными крышами на горизонте. И с каждым словом на него смотреть всё больней. Когда Воран закончил, принц встал и лично налил ему полный кубок вина. Протянул и старик вцепился в него, будто надеясь, что это сильнейший во всём Айраверте яд. Что его муки закончатся. Жадными глотками осушил тёплое содержимое и сморщился, а в дверь постучали. Заглянул смурный Вальвир:
— Ваше высочество, барон Севериан.
Принц призывно махнул, и мастер королевской стражи просочился через щель внутрь. Посмотрел на трясущегося старика. Возмущённую бледную Миру. Озадаченный принц косится в окно. И только принцесса порозовела в гнетущей тишине.
Барон кивнул на принцессу:
— Как она?
Мира устало вздохнула. Ответила:
— Выкарабкалась, слава богам.
Барон кивнул и поманил девицу за собой. Принц возмущённо поднялся и только тихое, — Король желает видеть, — остановило возмущение Креслава.
— Добромир, — сорвалось с губ бредящей принцессы.
Мира погладила её по руке, проверила повязку и сползла с покрывал. Расправила рукав своего платья. Поспешила следом за Северианом.
А уже в скорости в кабинете короля тёмная госпожа суверенным басом озаботилась состоянием принцессы. Убедилась, что всё хорошо, нужен только покой… и жирными пальцами короля прогнала отдыхать. Севериан и Тёмная Мира уже вышли через потайную дверь в пещеры под Долгарой, как в спину догнал бас:
— Барон! Чтобы в город её ни ногой! Головой за неё. ПОНЯЛ?!
Севериан посмотрел на девицу, а она скромно потупилась. Благодарно приняла руку, перебираясь через камни в прыгающем свете факела, и прислушалась к ощущениям: душа тянется к источнику родной Силы, зовёт свернуть к пещерному озерцу, а собственный бурдюк млеет от вида барона. И ведь от него влюблённостью даже не пахнет! Совсем! Тени сладкого запаха не от него, совсем нет. Не то, что густой как мёд, насыщенный запах от принца. Втрескался принц в целительницу. Но и прелого страха у мастера стражи нет. Мира улыбнулась, укрыла лицо медными локонами — он же не знает, что Мира вовсе не Мира. С Тёмной он не знаком. И собственный бурдюк, это тело, щекочет Тёмную, подогревает интерес к мастеру. Тёмная присматривается к барону, принюхивается — это от неё самой сладковатый запах идёт? Хочется прижаться. Хочется стать частью чего? Незнакомые ощущения чужемирного тела, манящий зов источника Силы и черноволосый, широкоплечий, кудрявый барон. Рядом. Уверен в себе. Он пришёл за ней, поставив свою жизнь за слово и честь. Но почему он не смотрит влюблено? Почему не хочет коснуться?.. Что, бурдюк не красив?.. Мира тряхнула головой. О чём она думает...
Источник манит струями силы.
Тёмная Мира решилась, и барон обернулся на робкое:
— А мы можем ещё раз…
Смотрит в направлении тонкого пальца девицы. Качает головой. Конечно, не можем к источнику. Тёмная Мира вздохнула про себя и попробовала по-другому:
«В пещере забы-ы-ыли-и»
Севериан крутит головой в свете факела, а Долгара плачет капелью и мысль грызёт изнутри:
«В пещере забы-ы-ыли-и… Верну-у-уться-я-я…»
И грёзы нежно стан обнимут,
Глава 4
И грёзы нежно стан обнимут,
Севериан шагнул в боковой проход пещеры и замер. Постарался вспомнить, что мог забыть: ушли все, чашу с тлеющей травой оставили в пещере специально, гроб закрыт, факела́ унесли. И вся эта история с ритуалом, — Севериан сморщился, признался сам себе, — отдает ведьмовством. Доводить принцессу до полусмерти ради кровавой звезды на полу? Что с этим миром?.. Король велел завтра появиться перед рассветом… Севериан взглянул на застывшую с умоляющим взглядом спутницу…
«В пещеру-у… Верну-у-уться-я-я…»
Бледная Мира покачивается. Глаза прикрыты. Измоталась вся. Севериан обнял девицу за талию. Поддержал. Шепнул:
— Идёмте, Мирослава, пора отдохнуть.
Мира покладисто шагнула, следуя велению руки на талии. Устало приоткрыла глаза и спохватилась, — не туда же! К источнику в боковой проход надо… Неужели простой зов не получается? Даже на него сил уже нет? Ещё раз попыталась: