Король ушёл в себя и Воран решился продолжить:
— Её величество просит аудиенции.
Яромир будто очнулся ото сна. Что-то вспомнил. И под сливающимися с густой бородой усами расплылась улыбка:
— Зорица? Здесь?.. — Над блуждающей улыбкой суверена сбежались густые брови. Яромир буркнул: — Так чего ты кота за яйца по стиральной доске, герцог. Зови!
Воран исчез. Под перешёптывания за дверью Яромир захлопнул книгу. С удовольствием потянулся до треска вышивки плотной рубахи в плечах и улыбнулся в бороду. Буркнул вошедшей:
— Душа моя.
Зорица простучала туфельками на медвежьи шкуры перед столом суверена и грациозно опустилась в реверансе. Только тихое, — Ваше величество, — затрепетало вместе с пением птиц из распахнутого окна.
Король расцвёл широкой улыбкой, усмехнулся:
— С каких процентов я уже «Ваше величество»? — залюбовался женой — королева при таких встречах никогда не спешила подняться, позволяла мужу насладиться собой, украдкой ловила восхищенные взгляды и никогда не позволяла себе одевать огромные тяжёлые колье… О, да! — они красивы: бриллианты, рубины, ониксы в драгоценных оправах — муж никогда не скупился, но Яромир скользит взглядом не по ним, а по очаровательной супруге. По ухоженным, не свойственным Айраткам пепельно-русым кудрям до талии, по изящным рукам, по нежной бархатной коже груди в вырезе платья. Поэтому изысканные украшения аккуратны, тщательно подобраны. Ведь Зорица, как и шкуры под её ногами — не собственность, а трофей короля. Обожаемый. И горячо любимый трофей, несмотря на разницу в возрасте между взрывным Яромиром и морийской принцессой, урождённой дочерью повелителя морей, она любит супруга.
Зорица подняла взгляд на мужа и не нашла в его глазах блеска радости. Морщинки не сбежались приветливо к уголкам глаз, так к чему эта улыбка?..
Суверен поманил пальцем, и Зорица поднялась в шелесте алого платья. Попыталась улыбнуться под гудящее заговорщицки:
— Так с какого дохода?
Может ей показалось? Может фрейлины просто судачат?
— Любовь моя, что случилось? — насторожился король.
Зорица сцепила пальцы в замок и, понурив голову, призналась:
— Да простит меня ваше величество…
— Да простил уже, простил, — привычно отмахнулся Яромир, — что стряслось?
— Я понимаю, что вашему величеству всего пятьдесят три, а мне уже тридцать восемь…
— Тьфу ты, сунули ежа в навоз, Зорица, что за глупости? — Яромир обежал взглядом стройную фигурку жены, личико, очарованию которого завидуют фрейлины, и вздохнул, — Ну?
— Да простит меня ваше величество, я родила вам только двух сыновей и дочь… — Зорица постаралась сдержать подступившие слёзы, напомнила, — нашего первенца и Лиру не уберегла…
Король по привычке медленно забарабанил пальцами по столешнице, а королева всхлипнула:
— Я… Это моя вина, Ваше величество, — Зорица не выдержала, по лицу потекли слёзы и король крякнул: «Вот те на!»: Зорица сползла на колени. Всхлипнула, — Но разве я не достойна… просто… — умолкла, борясь со слезами.
А кулак короля саданул по столешнице. Ничего не понимающий Яромир выволок себя из-за стола, упёр кулачищи в бока, навис над женой, потребовал:
— Душа моя, кому рыло с могилой сравнять?..
Зорица вскинула молящий взгляд, и суверен не выдержал. Опустился на колено, отвёл кудри от лица любимой жены, взял его в свои огромные ладони и загудел:
— Ну? Говори, душа моя. Найду виновного и…
Зорица отчаянно замотала головой, прильнула щекой к ладони любимого и тихо всхлипнула:
— За что?
— А?
— Ведь я была преданной, верной женой. Была ведь? — Их глаза встретились. И суровый король увидел боль в синих очах. Подхватил жену за талию и единым духом поднял на ноги, как когда-то на пляже у посольства в Мории. Буркнул:
— Ты что? Помирать собралась?
— А что прикажет ваше величество?
— Да что здесь ПРОИСХОДИТ?! — от ора даже Воран за дверью втянул голову в плечи и схватился за сердце, а Зорица вскинула заплаканный взгляд. Призналась: