— Здесь страшно, май реир.
Мастер заплечных дел отёр лысину, отмахнулся:
— Да никого здесь не пугают, дитя. Здесь всё честно, — голос у него оказался чистым елеем. Лысый поднял ладони к лицу, собрал их лодочками и по очереди встряхнул: — Вот вопрос, вот ответ. За честные ответы здесь не пытают, дитя, какими бы невероятными они ни были.
Тёмная Мира устало коснулась воспоминаний мастера: рука тянет напряжённую цепь, до хруста выворачивает суставы заходящемуся в визге о милости вору на коленях. А подвал шепчет елеем: «Договаривай милый, кого ещё обокрал?»
Тёмная отшвырнула видения, её передёрнуло. Насторожили писки мышей, стоны, шелест во тьме подальше от факелов — что там?.. И сил столько растратила, управляя баронами — это у Ойкуно легко получается, а тут… Страшно… В поисках защиты Тёмная Мира подошла ближе к Севериану. Коснулась мыслей пытливо всматривающегося в лицо Севериана мастера заплечных дел и ужаснулась: «На дыбу девицу привёл, нет?» Схватилась за локоть барона, а лысый кивнул на побледневшую незнакомку:
— Чего девицу стращаешь, барон? Иди себе с миром. У тебя свои дела, а у меня… — мастер заплечных дел поправил забрызганный кровью кожаный передник, ласково посмотрел на недоумённо озирающихся в клети баронов, закончил:
— А у меня свои.
«И пахнет от его души приторным миндалём» — Мира укрыла лицо от прыгающего света факелов в тенях медных прядей, облизнулась украдкой — надо же было так измотаться на этих юнцах-баронах — поняла, что прижимается к Серевиану, а тот успокаивающе гладит по спине. Шепчет:
— Ничего, ничего, Мирослава. Мастер Жмыда человек добрый… Идём?
Тёмная всмотрелась в серьёзные серые и такие печальные в свете факелов этого небеленого подвала глаза барона. Подумала:
— Мне будет не хватать их дома, — и поймала себя на мысли, что руку барона отпускать не хочется. А Жмыда… «Зачем эта бессмысленная жестокость, если можно просто прочитать мысли?»
Мастер Жмыда осклабился ровными жёлтыми зубами, и Тёмная Мира закусила губу — этот миндальный аромат сволочи. Он такой манящий. Его так хочется выпить, что глаза сами закрылись. Мысль потянулась навстречу…
— Идёмте, Мирослава, — шепнуло над ухом.
«Ещё бы чуть-чуть»
— Смотри, какая пугливая, а, барон? Ещё чуть-чуть и без чувств… Может её на дыбу…
«Ещё чуть-чуть»
— Нам пора.
— Или сам дыбку примерить?..
— Вы захворали, мастер? — тихий голос Севериана обдал ледяным ветром гор, — вылечить?
Жмыда поперхнулся. Затряс головой, а ладонь барона настойчиво подтолкнула девицу в спину, вызывая приятные мурашки:
— Нам пора, Мирослава, — и Мира застонала побитой собакой — почти получилось, но сосредоточиться же не дают! Как тут насытишься!.. Миндальный аромат дразнит, щекочет ноздри и тело… по всему телу кровь, будто, кипит счастьем — барон приобнял за талию и помогает идти прочь. Душа Миры источает приторно сладкие ароматы. А её уводят. Уводят! Уводят из подвала с душёй со вкусным миндальным ароматом к Ойкуно с её капризами… к мучительнице Вестариане уводят…
«Тётушка правильно поступила» — всплыло в сознание из небытия, и Мира попыталась взять верх над Тёмной. По телу побежали холодные мурашки. Бросило в пот. И Тёмная рявкнула про себя: «Заткнись Мира!», — пошатнулась.
Сквозь бурлящие чувства прижимающегося к барону тела Тёмная постаралась сосредоточиться на аромате миндаля, а у виска шепнуло:
— Суверен ждёт, Мирослава. Осторожно, ступеньки.
Тёмная со стоном распахнула глаза и начала перебирать ногами стёртые камни узких ступеней.
Стража проводила Севериана и Миру в кабинет короля. Туда же, поддерживая за руки, привели принцессу в перепачканном кровью платье. И Севериан в ужасе смотрел, как безвольное тело некогда гордой принцессы сгорбилось на стуле — только корсет поддерживает подобие осанки, Вестариана покачивается, лицо постарело, и в светлых волосах пробилась седая прядь — жалкое зрелище. Мира даже постаралась влить в неё силы, но вызвала лишь тень безмолвной улыбки. Севериан видел такие улыбки у поверженных в Долине цветов вожаков степняков — горькие; ждущие только смерть, на коленях они еле заметно печально улыбались и взор их будто в себя был обращён. А Вестариана покачивается из стороны в сторону, Мира на коленях всматривается в затуманенный взгляд тётушки, шепчет заговор. И глаза Вестарианы смыкаются. Покачивания измождённого тела замедляются…