Несколько долгих мгновений я смотрела ему в лицо, освещённое рассветными лучами, и, наконец, решилась. Сказать ту, пусть небольшую часть правды, которую могу выдать без слишком большого риска. И будь что будет. Быть может, он свяжет два и два и догадается, что от Тишины спасти его мог далеко не всякий человек… А это уже опасно… Но я просто разорвусь на части, если и сейчас промолчу.
- Вы оказались в моём доме, потому что я вас нашёл позавчера вечером в лесу. Без сознания, умирающего. Успел дотащить в дом до темноты. Подлечил… кое-какими лесными травами. Ну а дальше вы проснулись и стали искать какую-то девушку. Я рад, что вам уже лучше, туман в голове прояснился, и вы перестанете бегать за призраками. Люди, которые бегают за призраками, не долго остаются среди живых. А я… а мне бы этого не хотелось. Так что возвращайтесь уже поскорее… туда, откуда пришли. Кто бы вы ни были.
Ну вот. Я сказала правду. Как же легко стало на душе! И даже…
- Хорошо. Вижу по глазам, что не врёшь. Хотя и всей правды не говоришь. Поэтому следующий вопрос. Ты пойдёшь со мной?
Я опешила.
- Как?
- Ногами.
- Куда?
- Куда я, туда и ты. Мне нужен оруженосец. Парень не робкого десятка. Человек, которому я могу доверить охранять мой сон. Ты подходишь.
- Но я… я не могу.
- Глупости, Тэм! Отпросись у отца, у деда, у прадеда – с кем ещё ты там живёшь… Что тебе здесь делать, в глуши? По крайней мере, на службе у меня ты сможешь забыть о заячьей диете и питаться по-мужски, добрым мясом.
В его искушающих глазах плясали чёртики. А я почувствовала непреодолимое искушение согласиться.
Но тогда… кто останется хранителем Тихого леса? Кто будет обходить его день за днём, накладывая защитные чары? Когда постепенно обветшают старые заклинания, когда один за другим почернеют деревья и падёт барьер, который сдерживает Тишину, когда она хлынет за его пределы и нападёт на спящие деревни, а потом потечёт дальше и дальше, словно сошедший с ума голодный океан… чем я смогу успокоить свою совесть? Тем, что вдоволь наелась мяса? Тем, что меня позвали серые глаза с их искушающими чертями, а я, как влюблённая дура, согласилась?
- Не могу. Простите, - тихо ответила я и покачала головой.
И наверное, было что-то в моём тоне такого, что он не стал настаивать. Просто кивнул в знак того, что принимает мой ответ.
- Что ж… в таком случае знай, что я благодарен тебе за спасение жизни. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, только попроси.
Я грустно усмехнулась.
- Ага, непременно! И кого же мне…
- Дункан Роверт, Чёрный меч Севера.
И я снова уставилась на протянутую мне открытую ладонь. Кажется, в этот раз моя перчатка уже его не смущала.
Дункан. Кажется, на одном из древних наречий это имя означает «тёмный воин». Ему подходит. Мой тёмный воин – который ворвался в мою жизнь так внезапно и слишком многое изменил за такой короткий срок.
Непрошенное тепло, от которого у меня не было защиты, разлилось по сердцу. Я робко улыбнулась и протянула руку в ответ.
Он крепко пожал в ответ, обжёг через перчатку. И не торопился разжимать пальцев.
Слишком близко. И слишком поздно я заметила внимательный прищур серых глаз.
- И всё же кое-что ещё я хочу узнать о тебе, Тэм. Прежде чем уйду.
- Что…
- Почему ты прячешь руки.
И он молниеносным движением обхватил моё запястье левой рукой. А потом правой в одно движение стащил перчатку.
Я в панике дёрнулась, но меня и не думали пускать.
- Так и думал. Никаких болячек. Просто чистая кожа. Что ж… в благодарность за помощь я не буду выпытывать у тебя твой секрет, Тэм. В конце концов, у нас у каждого есть свои. Мне просто было любопытно. Ну а раз всё с тобой в порядке… давай хоть попрощаемся по-человечески.
И он осторожно, почти бережно сжал мою обнажённую, беззащитную ладонь своей.
«Ну, вот и всё. Доигралась» - мелькнула вспышкой мысль.
А потом ослепила другая вспышка. Всё вокруг стало золотым, затем белым, очертания предметов и человека передо мной утонули в этом чистом свете. Так бывает, когда в летний жаркий полдень закроешь глаза и долго не открываешь, а после распахнёшь – и резкий поток света лишает зрения на минуту. Вот и со мной случилось похожее.
Сердце, словно громкий-громкий часовой механизм, отстукивало моё время щелчками всё медленнее и медленнее – и показалось, что остановится совсем.
А потом пришло тепло.
Оно струилось через ладонь – щекотно, до покалывания подушечек пальцев. Оно тянулось куда-то к самому сердцу, и топило прочно засевший там ледяной осколок многолетней тоски.
Стало почему-то легко. Как будто меня погладили по голове и сказали, что теперь всё будет хорошо. И так захотелось довериться этому чувству. Хоть на миг обмануться.