- Что, станешь лить мне в уши очередную ложь?! В этом вы все мастерицы. Но ты… превзошла остальных. Твоя игра была… гениальна. – Его взгляд скользит по моему лицу, касается губ, спускается ниже. – Как ты умудрилась убедить меня в том, что ты мальчишка?
- У меня… есть магическое кольцо. Было, - выдаю тихо крупицы правды, которые уже ничего не спасут.
- Ясно. А я-то ещё не мог понять, отчего такой туман в голове. – Его руки на моих плечах, наконец, разжимаются, он откатывается в сторону и садится, потирая лоб знакомым жестом. На губах появляется жёсткая усмешка. – И тебе я доверил защищать спину… А ты ударила туда, где не было брони.
Это уже слишком. Почему он так говорит? Почему не хочет даже послушать?!
Слёзы жгучей рекой – больше не могу их удерживать. И не хочу, чтобы видел, что плачу из-за него. Подумает, очередной спектакль. Поэтому пользуюсь неожиданной свободой, кубарем слетаю с постели, хватаю шапку с пола и, не разбирая дороги, бегу к двери.
- Простите, мой лорд. Завтра же меня здесь не будет.
Всё расплывается перед глазами. Не могу вспомнить, как же открывается чёртова дверь. Дёргаю трясущимися руками засов, но справляюсь попытки с третьей, наверное. Тяну на себя створку, она успевает приоткрыться совсем немного… и с грохотом захлопывается обратно.
За это время Дункан успевает меня догнать. Обе его ладони лежат на резных досках слева и справа от меня, и я как будто в клетке, в плену его рук. Он рядом – за моей спиной, так близко, но не касается. Только опаляет жаром своего тела… и еле сдерживаемой тёмной ярости.
- Тебе кто-то разрешал покидать холд?
Мой взгляд скользит по напряжённым пальцам на тёмной древесине, по вздувшимся венам, по волоскам дыбом на широком запястье… он как голодный, разъярённый зверь. Которого выпустило на волю колдовское зелье – разрушило все линии обороны, что воздвигал вокруг себя всегда сдержанный и спокойный лорд Полуночного крыла.
И наверное, я должна бы его бояться… да почему-то всё равно не выходит. Но и оставаться рядом с человеком, который меня ненавидит и презирает – лучше умереть.
- Почему ты не хочешь меня отпустить? Зачем тебе рядом лгунья и предательница? – глотаю солёные слёзы, стараюсь, чтобы не дрожал голос. В нём всё равно звенит обида, будто я маленькая девочка. Стыдно.
Он не отвечает. Ни через мгновение, ни через два, ни через три.
Просто… прутья клетки смыкаются теснее. Это всё больше и больше напоминает объятие. И голос, что раздаётся, наконец, над самым ухом – я никогда не слышала у него такого. Низкий, хриплый, задевающий какие-то струны внутри меня, о существовании которых я даже не знала.
- А может… дать тебе то, за чем ты пришла – а, колдунья?
Сердце делает кульбит, а потом останавливается.
- Ты сказал, что не хочешь детей от таких, как я.
- Не обязательно доводить до детей.
Его большие ладони накрывают мои – узкие и хрупкие, переплетают пальцы.
- В тебе говорит зелье… это всё оно… - шепчу, обмирая.
- Может быть.
Его дыхание шевелит мои волосы. Я не знаю, каким чудом держусь, чтобы не сократить последнее расстояние – так хочется сделать полшага назад, прижаться всем телом, откинуться на его плечо, подставить шею губам… но это будет неправильно. После всего – неправильно. И утром, когда действие зелья прекратится, он меня окончательно возненавидит.
Задавив ревность, напоминаю:
- Тебе же… было противно даже дотрагиваться до таких, как я. Как Малена…
- Но у нас ведь совсем другая история – правда, Сказка?
И то, с каким горьким разочарованием произносит он это имя – моё имя, которое сам дал мне когда-то, окончательно меня отрезвляет.
Выдёргиваю ладони из плена его пальцев. Отстраняюсь – прижимаюсь щекой к холодным доскам.
- Пусти. Не из холда… хотя бы отсюда. Ты всё равно не хочешь меня слушать. Ты всё равно мне не веришь. Тогда зачем?
Холод между нами, упавший, как топор на плаху, я чувствую всем телом. Начинает бить озноб.
Убирает руки, отступает. Я теперь свободна – могу открыть дверь прямо сейчас и уйти… но отчего-то медлю.
А Дункан вдруг касается моих волос – осторожно, бережно, почти нежно. Проводит ладонью тягуче-медленно по всей длине.
- Ты права. В моём возрасте пора бы перестать верить в сказки. Уходи.
Но когда я, закусив до боли губу и сильно ударившись плечом о дверной косяк, всё же вываливаюсь в коридор, меня настигает резкое и властное:
- Только не дальше собственной комнаты.
И вот эти его последние слова делают со мной какую-то непонятную штуку. Странным образом всё меняют. Не дают погрузиться на самое дно отчаяния.