- Это, наверное, зелье ещё действует… - полувопросом, тихо-тихо, почти неслышно проговорила я. Было страшно нарушить молчание. Было страшно, что тонкий лёд обрушится под нашими ногами, увлекая в тёмный омут стремительных вод.
- Если бы всё было так просто, - вздохнул Дункан.
А потом он резко отстранился и оставил меня одну у стены – выдыхать от облегчения… и самую капельку разочарования.
Пошёл прочь, но через три шага снова остановился. Бросил через плечо, не оборачиваясь:
- Я должен разобраться. В ближайшее время держись от меня подальше.
- Можно подумать – это я тебя хватаю и зажимаю где ни попадя! – выпалила я вслед возмущённо.
Вот же… дубина стоеросовая. И ведь собиралась поговорить по-человечески, всё объяснить. Опять задурил голову и ничего не успела.
Дункан быстро уходил от меня всё дальше в темноту, сердито бурча себе под нос что-то насчёт слишком языкатых оруженосцев, которые совсем отбились от рук.
Глава 26.
---
На следующее утро какая-то другая, не знакомая мне служанка разбудила меня стуком в дверь. На лице немолодой женщины написано было любопытство, но она ни о чём не спрашивала. Кажется, у прислуги здесь вообще не принято лезть не в свои дела. Под суровым северным небом живут скупые на слова люди. Единственное известное мне исключение – Берта. Вот уж кто косточки готова всем и каждому перемыть.
Женщина неспешно, с достоинством прошла в комнату и развернула свёрток, что держала в руках.
На кровать, которую я по счастью успела прибрать, легло что-то настолько прекрасное, что я сначала подумала, она ошиблась дверью. Но меня уверили, что всё верно, и вскоре оставили одну. Совёнок так и ночевал у Мэгги, поэтому спросить, не сплю ли я, было не у кого.
Платье. Зелёное, как молодая листва. В солнечных лучах, что пробивались через приоткрытые ставни, дорогая ткань переливалась словно самоцвет. Оно было не новым, а скорее таким, будто какое-то время пролежало в сундуках как… семейная реликвия. Очень дорогая семейная реликвия, судя по жемчугу на лифе.
Округлый вырез – не очень глубокий, но точно ниже, чем выдержала бы моя скромность. Рукава до локтя, украшенные крохотными бантами и отороченные золотистым кружевом. В разрезе верхнего платья кокетливо видна другая юбка, изумрудного цвета. И еще одна нижняя юбка прилагалась к наряду - белая, тонкая, к самому телу. Это уж совсем было как-то… Я не очень разбиралась, что у них там принято, а что не принято у этих лордов, но почему-то мне показалось, что дарить нижние юбки девушкам выходит далеко за границы приличий.
Нет, не стану такое надевать. Пусть сердится на меня, сколько хочет. Шапку и безрукавку, так и быть, долой… но и это как-то слишком. Я не привыкла быть на виду – а это не то, что на виду, это… проще встать посреди холда и крикнуть, чтоб на меня все смотрели.
Я с толикой сожаления провела рукой по ткани, ощущая её слегка шершавую мягкость. В середине свёртка еще лежали зелёные атласные ленты в волосы. Пожалуй, возьму хоть это.
Как следует вычесав волосы, я собрала часть длинных каштановых прядей у висков и перевила зелёным атласом.
Боль вонзилась в правый бок острой иглой неожиданно, так что я охнула. Села на постель как подрубленная, придавив краешек чудесного платья.
Скоро отпустило, но всё же такое напоминание игнорировать нехорошо. Я уже под заклятием и вдали от Тихого леса – сколько?
Я принялась производить в уме нехитрые подсчёты.
Один день в Волчьем Логе. Еще день пути до таверны. Два по Северному тракту. И ещё в холде… В холде оказалось намного меньше, чем я думала – просто каждый из них был удивительным, красочным, вмещал намного больше мыслей, чувств, событий, чем у меня в лесу бывало за год.
День, когда я помогала своему рыцарю избавляться от доспеха – и потом наши посиделки в темноте, втроём с Мэгги в моей комнате.
День, когда мы с Дунканом говорили на стене о Войне четырёх крыльев и ночь, когда пришла Тишина, а Малена узнала о моей тайне.
Следующие день и ночь… ночь, когда о моей тайне узнала не только она. Когда его пальцы были в моих волосах, а его губы вычерчивали самый нежный на свете маршрут по коже – и я горела, и задыхалась, и плавилась в его руках… а потом истаявшее кольцо и рухнувшее заклинание притворства поставили стену меж нами. Насколько высокую? Я пока не понимала.
Еще вчерашний день, когда Мэгги и Совёнок так неловко, но так мило и трогательно пытались нас помирить.
Итого… неужели всего-навсего восемь? А мне казалось – целая вечность. Но всё равно пора спешить. Такое чувство, будто с тех пор, как мы стали ближе, действие заклятия усиливается с каждой минутой. И всё трудней находиться врозь. И всё трудней мириться с одиночеством.