Пришли они в ближнее селенье, подняли полог над дверью вежи, видят: сидят вокруг очага женщины, мужчины и дети, едят китовое мясо. Жир стекает у них по пальцам, а лица и глаза блестят от сытости и довольства. В тот год даровало море тому племени сытость на долгое время — принесли волны морские к устью Реки Отцов ледяную гору, а в ней замерзшего кита. Люди вырубали изо льда китовое мясо, и каждый ел сколько мог, до отвала.
Вошла Ясное Пятнышко в вежу — вскочили на ноги женщины, мужчины и дети. Такой девушки они никогда не видали. Женщинам захотелось приласкать ее, потереться щекою о щеку, мужчинам крепко прижать ее к сердцу, а детям — поиграть у нее на коленях. Все тянули к ней руки, трогали ее наряд, теребили косы, тащили к себе, отнимали друг у друга.
Тогда сказала Акканийди обережное слово. И люди, хоть видели, что стоит она на том же месте, не могли ухватить Акканийди — руки их проходили сквозь нее, как сквозь воздух. Испугались женщины, оробели мужчины, заплакали дети. Но Акканийди рассмеялась, взяла за руку юную девушку, всем велела взять друг друга за руки и повела за собой на берег Реки Отцов. Там она запела песню и закружилась в пляске. Никогда саамы не видали и не слыхали такого. Но глаза и уши у них раскрылись, и такая радость вошла им в сердце, что они запели, вторя Акканийди, и стали кружиться вместе с нею.
А когда все устали и со смехом повалились на землю, Акканийди незаметно достала из маленьких кис горсточку жемчуга, камешков и ягод и подозвала к себе девушек и молодушек. Она прижала ладошку к земле и спросила:
— Есть там что?
Ей ответили:
— Чему там быть? Ничего нету!
— А вот и есть! — подняла Акканийди руку, а там узор — круги, колечко в колечко, месяц и звезды, ножки сорочьи, гусиные лапки — все в жемчугах, все сияет на солнце.
— Это я сделала, — говорит Ясное Пятнышко. Потом смешала узор и велит: — А теперь вы сделайте!
Стараются девушки, стараются молодушки, раскладывают камешки, ягоды и жемчуг — а все не так красиво. Накроет Акканийди узор ладошкой, потом руку поднимет — и все видят: вот еловая веточка, рог оленя, солнце с лучами, волна морская. Все разноцветное, все сияет на солнце.
Стала раздавать Акканийди людям ягоды, камешки и жемчуг — сколько ни раздаст, все кисы ее полны. Стала учить она девушек и женщин разукрашивать узорами печки да каньги.
Приходят они к ней, показывают свою работу, а она дотронется рукой до узора — и становится он еще краше. Поцелует девушку в нос, потрется щекой о щеку и скажет:
— Другой раз сама сделай не хуже!
Надевают девушки разукрашенную одежду и бегут смотреться в лужи — хорошо ли, красиво ль? Стараются друг перед дружкой. И суженым своим и мужьям стали расшивать печки да каньги, не велят им носить старую некрасивую одежду.
А девушка Акканийди ходит по домам и селеньям. Где тростинку срежет, дудочку смастерит и свистит то иволгой, то синицей. Где песенку споет, где сказку расскажет, где спляшет. И повсюду раскрывает свои кисы, дарит людям камешки, ягоды и жемчуг, учит составлять затейливые узоры.
Весело стало жить саамам, всегда у них в сердце радость. Одеты чисто, красиво. Сети ли чинят, в кереже ли едут, пасут ли оленей — складывают песни, как учила Акканийди, — песню Солнца и моря, песню ледяной горы, принесшей кита, песню счастливой охоты. А настанет вечер, соберутся все на поляне, ведут хоровод и пляшут.
Только старейшинам племени, жадным старикам и старухам, не пришлась по душе Акканийди. Не раскрылись глаза их для красоты узоров, не раскрылись уши для сказок и песен, и сердца не смягчились. Смотрели они только на жемчуг и требовали от Акканийди:
— Дай нам побольше!
Акканийди давала, а они снова свое тянут:
— Ма-ало! Еще дай!
Узнала Ясное Пятнышко, что не для радости, не для доброго дела просят они у нее жемчуг. Меняют его у женщин на пологи, печки и каньги, у мужчин — на оленьи шкуры, беличьи шкурки, мясо и рыбу.
Сидят они в своих вежах, жиреют от безделья — все им несут за тот жемчуг.
Сказала тогда Акканийди старейшинам и их старухам:
— Больше для вас жемчуга нету!
Обозлились старики, обозлились старухи, недобрым взглядом смотрят на Акканийди. Стали кричать:
— Что за песни, пляски да узоры! Никогда саамы такого не знали! Когда же на охоту ходить, когда рыбачить, коли будут все наряжаться да смотреться в лужи? Убить надо Акканийди!
Но не могут они убить Акканийди, знает она обережное слово. Тогда пошли старейшины на болото, понесли телочку оленью, стали выкликать злую болотную старуху Оадзь из трясины, просить у нее подмоги.