Топнула ногой Золотая Песчинка, так что гул подземный пошел.
— Никто еще отсюда золото не уносил. Гляди! — и рукой вокруг повела.
Огляделся Рыбак — сколько видит глаз, груды золота светятся вокруг, и лежат возле них кости человеческие.
Ждала Ясное Пятнышко мужа два дня — не идет Рыбак домой. На третий день говорит она дочке своей Акканийди:
— Не послушался меня старый — видно, стряслась с ним беда. Пойду его выручать. Либо выручу, либо сама пропаду. Если не вернусь до завтрашнего утра, — открой сундук, достань солнечный наряд. Сбрось меховую рубаху, надень шелковый печок, сбрось кожаные чулки, надень алые канежки. Иди в том наряде к каменной горе, поднимись на ее голую вершину, разожги там костерок из травы и мха и сожги на нем пальчик, что я тебе дам.
Отломила Ясное Пятнышко мизинчик с левой руки и дала дочке своей Акканийди.
— Останется в огне белая косточка, спрячь ее под левую пятку в алую канежку. Прилетит тут Пейвальке — Солнечный Луч, станет тебя спрашивать. Ничего ему не отвечай, проси только, чтобы взял тебя с собой, когда домой полетит.
Так сказала Ясное Пятнышко, простилась с дочкой и пошла по береговой тропке прямо к каменной горе.
Ждала Акканийди свою мать день и ночь до самого утра — все глаза проглядела. Не вернулась Ясное Пятнышко домой. Открыла Акканийди сундук, достала солнечный наряд, нашла. Все ей в пору пришлось — и блестящий печок, и алые канежки. Пошла Акканийди по той же тропке, что мать ушла, по ее следочкам. Дошла до каменной горы, взобралась на голую вершину и костерок разожгла. Положила она заветный мизинчик в огонь, и когда осталась белая косточка, спрятала ее под левую пятку в алую канежку.
Тут Пейвальке — Солнечный Луч прилетел поглядеть, кто тут костерок жжет на голом месте? Увидал Акканийди, обрадовался. Говорит:
— Ты ли это. моя сестрица Ясное Пятнышко? Откуда ты гут взялась?
Не отвечает ему Акканийди, как мать велела. Просит только:
— Возьми меня с собой, Пейвальке — Солнечный Луч, когда домой полетишь!
— Что же ты, сестрица, неужто летать разучилась?
Не отвечает ему Акканийди, просит только: возьми да возьми!
Подхватил Пейвальке девушку на руки, вознес над землей и полетел с нею к отцу своему Солнцу.
— Смотри, — говорит, — отец, вот меньшая твоя дочь Ясное Пятнышко!
Посмотрело Солнце на Акканийди, головой покачало. Спрашивает:
— Кто ты, девушка, на Ясное Пятнышко похожая?
— Я — Акканийди — матери своей дочка. Ушла моя мать в каменную гору отца выручать, да там и пропала. А мне велела надеть солнечный наряд и отнести тебе все то, что от нее осталось.
Сняла Акканийди канежку с левой ноги, подала Солнцу. Увидело Солнце родную косточку, догадалось, что нету уже на свете Ясного Пятнышка. Застонало оно, стало звать детей своих Ветры, Гром и Тучи. Примчались Ветры, затянули Тучи небо, грянуло, грохнуло, затрещало. Расколол Гром огненным рогом надвое каменную гору. Видит Солнце — стоит в проломе Золотая Песчинка, со страху двинуться не может. А вокруг нее лежат кости человеческие.
Долго смотрело Солнце на Золотую Песчинку. Под гневным оком его расплавился ее золотой печок, стали копытами рубиновые каньги. Изогнулся хребет горбом, голова в плечи вошла, и все тело ее обросло бурой шерстью. Куда только красота девалась?
— Так ты выполнила мою волю? — наконец молвило Солнце. — Не дочь ты мне больше. Отныне ты — подземная старуха злая и ненасытная по имени Вагахке. Пусть же все видят твою черную душу, пусть страшатся и бегут от тебя люди.
— А ты, Акканийди, останешься со мною, будешь Ясным Пятнышком, моею дочкой нежной и кроткой. Сделаю я тебя бессмертной, научу летать и согревать своим теплом все живое.
Сказало так Солнце и поехало в своей карете дальше по небу. Поспешил за отцом сын Пейвальке — Солнечный Луч с девушкой Акканийди, полетели Гром и Тучи.
А Вагахке топнула со злости копытом, да так, что гул прошел по земле, и гора над нею сомкнулась...
Когда это было? Давно, так давно, что никто не упомнит. Только с той поры рыщет по свету ненасытная Вагахке в поисках добычи. Бегут от нее люди, не то схватит и унесет в свою каменную гору.
А хитрая старуха Оадзь живет на болоте, как велело Солнце. Поет она по ночам свою песню, заманивает прохожих. Кто заслушается, подойдет поближе — того схватит жабьими лапками и утащит в трясину. Днем хоронится болотная старуха в тине, чтобы ее никто не увидел. Боится она Солнца, боится Солнечного Луча-Пейвальке, а пуще всего боится нежного взгляда Ясного Пятнышка — Акканийди.
Видишь, вон меж еловых веток девичье личико круглое и румяное теплом дышит? Это она — Акканийди — Ясное Пятнышко, это ее печок блестит шелковый паутинкой, ее канежки из ягод морошки в траве алеют. Жаркими глазами смотрит она на землю. Любит она все живое, всех жалеет, всех согревает — матери своей дочка.