Борис недовольно фыркнул.
– Послушать вас, так лучше вообще начальником не становиться.
– А вот ты зря смеешься – именно так и есть.
– Но вы же стали.
– Понимаешь, Борис, – Зарипов положил ему руку на плечо. – Есть такое слово – надо. Не скажу, что сильно стремился быть начальником этой экспедиции, но я знаю, что справлюсь с работой лучше других, и это было для меня главной причиной. И ты поговори с местными, что тут у них за яман.
– Хорошо, Рамиль Ахмадиевич. – Покладисто ответил Боря.
На этом разговор был закончен. Зарипов уселся за стол, взял кружку с чаем и задумчиво отпил. Он проводил взглядом Борю, который решительным шагом направился к рабочим, разгружавшим машину и заносившим в большую палатку ящики с оборудованием. Что хотел сказать старый казах?
Амангельды Зарипов знал ещё по прежней поездке. Старик был неожиданно умён и, несмотря на свой преклонный возраст, сохранил ясность и живость ума, давая молодым немалую фору. У своих соплеменников он имел непререкаемый авторитет и его слову беспрекословно подчинялись все без исключения. Никаких конфликтов с местными не возникало, и делить им было абсолютно нечего. На эти земли никто не претендовал, скот здесь не выпасали. Так в чём же дело?
Вечер наступил медленно, во всей своей роскошной красоте. Медленно садящееся солнце, туманно подсвечивало из-за кучевых облаков необъятную ширь казахстанской степи. Вершины сопок слегка подернулись легкой дымкой, слегка красноватой из-за садящегося солнца.
Зарипов назначил на сегодня закончить все хозяйственные работы и с завтрашнего дня приступить к съемке.
Молодой казах Нурали, сидевший рядом с Борей, пил чай и одобрительно поглядывал на палатки, закидывая в рот небольшие кусочки курута, лежащего на тарелке. Айгуль выглянула из кухонной палатки, обвела взглядом мужчин, насмешливо фыркнула и снова скрылась. Нурали проводил её взглядом и снова плеснул чаю.
– Хорошие у вас походные дома. – Кивнул он на палатки. – Только юрта лучше.
– Чем же это юрта лучше? – Напористо поинтересовался молодой рабочий Юра, впервые оказавшийся в экспедиции, и поэтому боготворивший все, что его окружало.
– Юрта хорошо. – Нурали неторопливо отхлебнул глоток. – Легко поставить, кошма зимой тепло хранит, летом прохладно, стенки поднял – ветерок обдувает. Собрался переезжать, разобрал, весь мусор вытряхнул. – Он снисходительно посмотрел на Юру, ну что можно взять с него? Молодой, глупый, со старшими спорит – нехорошо. – Такой дом, как у вас, ставить долго, места мало, стенка тонкий, летом жарко, зимой холодно и печка не спасёт.
– Да что вы… – Возмущенно начал Юра, но осёкся под строгим взглядом Бориса, которого он слегка побаивался.
– Да, Нурали, что он понимает? – Боря подлил себе чая, снисходительно глядя на Юру. – Мало он ещё в поле был, первый сезон это его. Такая юрта в экспедиции бы пригодилась. Вот только негде её взять. – Вздохнул он.
– Это да. – Согласился Нурали, кивая головой. – Юрту не так просто сделать. Долго она служит, от отца к сыну переходит.
– Да. – Понятливо поддакнул снова Боря. – У вас и родовые места так же переходят в семье?
– А как же. – Горделиво выпрямился Нурали. – Раньше, бывало, баи всё себе лучшее отбирали, и пастбища тоже у них были. Но потом Советская власть дала нам возможность получить то, что мы должны были иметь по праву.
– А здесь тоже чьи-то земли? – Равнодушно спросил молодой начальник, поднимая пиалу с чаем.
– Почему ты так решил? – Спросил встрепенувшийся казах, пытливо глядя на него.
– Да приезжал тут один ваш старик, и долго с начальником нашим говорил о чём-то. Тот потом весь вечер ходил расстроенный и запретил нам за родник ходить, и вообще сказал меньше гулять по округе.
Нурали задумался. Опустив голову, он долго смотрел на дно чашки. Затем решительным глотком допил остатки чая и неторопливо налил снова.
– Прав ваш начальник. – Нехотя промолвил он. – Нехорошее тут место. – Нурали снова замолчал.
Боря и Юра переглянулись.
– Издавна, ещё мой дед рассказывал, это место было священным. Нельзя было сюда приходить с мечом, или с темными мыслями. Люди сюда, на родник, приходили поклониться священным богам, испросить благословения. Но однажды всё изменилось…
Нурали замолчал, неторопливо поигрывая чашкой.
– А поче… – Начал было Юра, но осекся, остановленный строгим взглядом Бориса.