Когда на горизонте показалось шато, герцог пребывал в раздражении. День выдался жарким, в карете было душно, а в таверне, в которой пришлось заночевать, бегали тараканы. Завтрак пришлось пропустить – есть в таком месте Алистер не рискнул.
Знакомая дорога ниточкой свернулась на холме, устремляясь на самый верх. Лоза любит солнце, поэтому хозяйский дом занимал совсем немного места на самой макушке холма, а ниже расположился виноградник.
Выйдя из душной кареты, ди Новайо поморщился – время сиесты, их никто не встретил. Но с веранды доносились приглушенные голоса. Он кивнул сопровождению на конюшню:
– Распрягите коней и отдохните.
А сам отправился искать хозяина.
Пятерка солдат из его личной сотни молча свернула к маленькой конюшне, обещающей тень. Они часто ездили с инспектором, сменяя друг друга, и знали его основные маршруты. Поездка в шато была наградой. Угрозы командиру нет, зато есть сыр, вино и свежая зелень. Для того, кто привык ночевать в седле и питаться сухарями и солониной – почти рай.
Герцог поднялся на крыльцо, отдернул тонкую занавесь, закрывающую уютное тенистое пространство от насекомых, и вошел.
Синьора Портэлла он увидел сразу – старик удобно развалился в кресле и, попивая что-то прохладное, слушал девушку. Слушал и улыбался. Девушка вовсе не была тощей и смуглой. Да, лицо и руки загорели, но видно, что сама по себе кожа белая и нежная, как у самой знатной дамы. Не юная, но довольно молодая. Утонченная и нежная, как белая лилия. Скромное светло-зеленое платье, золотые волосы собраны в узел, рядом на широких перилах лежит соломенная шляпка с зеленой лентой и мелкими белыми цветочками. Настоящая синьорина.
Девушка чуть повернула голову, увидела герцога и тотчас встала. За ней поднялся и синьор Портэлл:
– Ваша светлость! Рады видеть. Что же вы не уведомили о приезде? – искренне огорчился винодел. – Мы и не встретили!
Девушка молчала и этим вызвала раздражение герцога. Он из-за нее тащился в душной карете! Терпел клопов, тараканов и мерзкую еду! А она не соизволила даже вежливо поздороваться!
Гость бросил на нее пронзительно-недовольный взгляд и отвернулся.
Синьорина Катарина пожала плечами – мол, видели мы таких желчных типов. И негромко произнесла:
– Сейчас позову экономку, прикажу подать еды, вина и умыться с дороги.
Ди Новайо раздражался все больше. Нет, он держал себя в руках, беседуя с виноделом, но… Герцог уже забыл, что прибыл в шато по приказу короля. Ему казалось – он сам пожелал заглянуть в гости. И разве его принимают как должно? Почему синьорина прячется за спиной покровителя и молчит? Алистеру хотелось увидеть цвет её глаз, услышать голос. Да хоть что-то! А она отводила взгляд, шептала слугам и оставалась в тени, не давая себя рассмотреть.
Очень странная синьорина! Не клюнула ни на его дорогую одежду, ни на выправку, ближе не подошла, так что пустить в ход лесть и улыбки тоже не получилось. Досадно! Ведь ему просто необходимо разобраться в ситуации! Понять, что она за человек! Хотя синьорина распоряжается в доме, словно хозяйка или дочь хозяина. Неужели они с этим седым жрецом и правда любовники? Тогда вино этого года можно будет вылить в нужник!
Но герцог не любил спешить с выводами. Сначала бокал холодной сангрии, хлеб с сыром и зеленью – все, что быстро принесли из кухни. Потом выдохнуть и погрузиться в прохладную воду, спешно набранную в лохань разбуженными работниками.
Надев привычную рубашку из тонкого полотна, жилет и легкие полотняные брюки, ди Новайо решил, что выглядит достаточно прилично, чтобы появиться перед хозяином дома еще раз.
Когда он снова вышел на веранду – там было пусто. На столе стоял кувшин сангрии, бокалы, рядом тарелка с лепешками, накрытая салфеткой и плошка меда. В стороне мелькнул белый фартук:
– Эй! – герцог окликнул смуглую низкорослую служанку, – где хозяин?
– К лозе пошел, – ответила девчонка лет пятнадцати.
– А скажи-ка мне… – Алистер вдруг понял, что у него есть шанс расспросить прислугу. Они ведь все знают и видят… – Где спит та синьорина, которая была здесь с хозяином?
– Синьорина ученица спит в своей комнате, – удивленно хлопнула глазами девчонка. – Синьор ее очень хвалит. Она собрала очень много слизней! И хорошо обрезала лозу!
– Это хорошо, это правильно, – покивал гость. Он сунул служанке мелкую монету, поправил шляпу и вышел из шато. Солнце уже опустилось вниз, дневной зной утих, хотя до вечерней прохлады было далеко. Среди лоз то тут, то там мелькали шляпы работников – огромные, потрепанные от ежедневной носки. За сезон работники меняли две-три шляпы, а самые щеголеватые и того больше.