Глазами полными надежды на утешение она посмотрела на Стаса, но он не отводил взгляда от животного. Кабан шёл параллельно их тропе и, почти поравнявшись с ними, остановился. Марина начала прокручивать в голове варианты исхода событий и оглядываться в поисках деревьев, на которые можно было бы забраться. Кабан повернул голову в их сторону. Стас продолжал неотрывно, почти завороженно смотреть на него. Прошло всего несколько секунд этого зрительного контакта, которые показались вечностью напуганной девушке. Она уже была готова ринуться к присмотренному дереву и подняла руку чтобы потянуть Стаса за рукав, но вдруг поняла, что свирепому, страшному кабану они совершенно не интересны. Посмотрев в их сторону, он просто развернулся и спокойно пошёл в противоположную. Только сейчас Марина поняла, что все это время не дышала. Она была так напряжена и собрана, что даже задержала дыхание. Она шумно выдохнула и наклонилась вперед, упершись руками в колени, потом присела на корточки, и, наконец, просто повались на снег. Она лежала на спине и смотрела в небо. Стас присел рядом. Оба молчали несколько минут.
– Ты испугался?
– Странно, но нет. Я почему-то знал, что он нам ничего не сделает.
– Мне бы твою уверенность и спокойствие – она, наконец улыбнулась.
***
Остаток пути пролетел незаметно, и около полудня они добрались до сердца Самарской луки – Чуракайки. Название происходит чувашского слова Чуракай, которое означает «нелюдимый, живущий в лесу». И это название полностью оправдывается, когда-то тут был обычный посёлок, но сейчас здесь можно встретить только одного лесника, живущего в стареньком доме на кордоне.
Попав сюда летом, можно удивиться пейзажам, сравнимым с горным Алтаем – в овраге буйные зелёные луга, на склонах растут густые лиственные леса, а на вершинах гор – двухсотлетние корабельные сосны. Тут обитает огромное количество животных – лоси, кабаны, косули, сотни видов птиц. Летом в урочище всё пышет жизнью, звуками и запахами. Зимой же здесь царит таинственное безмолвие и почти мистическая атмосфера.
– Пожалуй, это самое волшебное место в Самарской луке и моё любимое – нарушил тишину Стас.
– Мне тоже тут очень нравится, летом бывала тут, а зимой ни разу. Наверное, больше всего зимой меня радует отсутствие клещей.
Стас усмехнулся и продолжил путь.
– Дойдем до домика лесника, перекусим, отдохнём и возвращаемся обратно.
– Угу.
Добывшего посёлка добрались минут за пятнадцать.
– Я думала лесник тут живёт круглый год.
– Ну так и есть.
– Тогда почему нет никаких следов и все домики выглядят совершенно заброшенными, я не вижу ни одного жилого.
– Хм, а вот это странно. Надеюсь, он не умер. Пойдём, кажется, вон в том он должен жить.
Они подошли к небольшому, неприметному дому. У забора два указателя: один с надписью «Кордон Чаракайка», другой – «Граница заповедника». Дом действительно выглядел заброшенным, его стены отремонтированы, но все подходы завалены сугробами.
– Проверим? – спросил Стас.
– Думаю, да. Вдруг и правда помер.
Они пробрались через сугробы к двери и постучались. Тишина. Ещё стук, снова тишина. Стас толкнул дверь, и она открылась.
– Может быть он всё-таки уехал на зиму?
– Может и так, но я бы удостоверился.
Они осторожно и тихо, как воры, зашли в чужой дом. В доме было тихо, свет еле пробивался через старые мутные окна, часть которых была плотно занавешена. Марина достала телефон и включила фонарик. Они прошли коридор и подошли к двери, ведущей в жилую комнату.
Марина чувствовала легкий мандраж и боялась обнаружить в комнате тело лесника. Она молилась всем богам, чтобы в доме никого не оказалось. Стас открыл дверь, в нос ударил запах старины, пыли и каких-то трав. В этой комнате было еще темнее чем в коридоре. Стас тоже включил фонарик и начал оглядываться по сторонам. Небольшая комната была полупустой. Около заклеенных газетами окон стоял старый стол из массива, его ножки уже рассохлись и потрескались. Рядом такое же старое кресло, обивка которого давно превратилась в лохмотья. В углу небольшой шкаф с пожелтевшими книгами и, напротив кровать с пологом.