— Поскольку господин Лэндигур настаивает на своем требовании, разрешите представить предложение официального представителя Пятого мира, господина Нодзараи, сменить базовый мир Долины со Второго на Пятый. Нам нужно сегодня решить, пойдем ли мы на это сложное перемещение ради Третьего мира. Кто хочет высказаться?
Хозяйка грациозно села в свое кресло, сложила руки на коленях и принялась спокойно ждать, что же будет дальше. Харрайн резко вскинул голову, услышав о предложении Нодзараи, но затем снова опустил ее с упрямым и несчастным видом. В зале начался бессвязный и непонятный галдеж.
— Существование Долины-между-Мирами очень выгодно базовому миру, — тихо сказал Фардар Алесе. — Если сейчас будет принято решение, сменить базовый мир, наш Харрайн отзовет свое требование назад. Он не может принять такое решение без дополнительных указаний своего правительства.
— А если у него есть в кармане такое разрешение? — шепотом спросила Алеся.
— Вот потому-то все и галдят.
— На всякий случай хочу напомнить всяким там принципиальным, — рокочущим басом с красивыми переливами заговорил, поднявшись, представитель Пятого Мира в алом плаще, с устрашающими татуировками на лысой голове и части лица, — что в Третьем мире находится дочка нашей Хозяйки. И, если мы запечатаем для Земли вход в Долину, нам придется навсегда отрезать от Долины одну из Хозяек. Поэтому я не понимаю, почему вы медлите с выбором.
В этот момент приоткрытые двери на балкон широко распахнулись, и в зал медленно вошел седовласый крылатый мужчина. Под цвет крыльев стального цвета на нем были серые брюки. Из уважения к Совету иномирян, представитель Первого мира надел на себя непривычную ателланцам деталь одежды. Алесе было известно, что он просил себя не ждать, не задерживать из-за него остальных, поэтому Совет начали без официального представителя Первого мира. Хозяйка встала и поклонилась седому ателланцу.
— Уважаемый Совет, вам не придется делать сложный выбор, — сказал крылатый мужчина, подходя к креслу Ольсинеи и поднося ее микрофон к губам.
— Это дед твоего знакомого Сольера, — прошептал Фардар Алесе. — Он, кстати, успел услышать о тебе много всего самого лестного.
— Первый мир накладывает свой запрет на требование Второго мира, — отчеканил седой вождь с Ателлана. — Мы не заметили никакой распущенности в поведении воспитанной на Земле младшей Хозяйки Долины.
Харрайн Лэндигур бросил на него горький взгляд, но не решился высказаться на тему полигамной распущенности самих ателланцев, бывших, конечно же, в его понимании плохими судьями по этому вопросу.
— Нет, так нельзя, — в зале поднялся высокий крупный мужчина с длинными седыми усами, неуловимо похожий на старого моржа. — Мы все давно и хорошо знаем Харрайна Лэндигура. И нам ужасно интересно, зачем на самом деле он заварил эту кашу.
— Владимир Ермаков, — тихо представил заговорившего человека Алесе Фардар, — профессор, декан кафедры физики и электроники. На Земле работал таксистом после того как в знак протеста против массовых сокращений уволился из института.
— Давай, Харрайн, — продолжил профессор с лукавым блеском в серых глазах, — не держи проблему в себе, выпусти пар наружу. Избежишь множества психосоматических болезней, таких как инфаркт, язва желудка и колит, — пародируя кого-то им всем известного, закончил Владимир Ермаков.
Харрайн внимательно на него смотрел.
— Ну давай-давай. Все равно тебе терять уже нечего, — подбодрил профессор.
— Мы у себя во Втором мире конфисковали чертеж следующего вида, — бесцветным голосом сказал господин Лэндигур. Он повозился со своим пультом, и на большом экране аудитории загорелся странного вида чертеж. — Вот, посмотрите.
Кто-то присвистнул. Но в целом люди оцепенели и молчали ошеломленно. В наступившей тишине заинтригованный ателланец поднялся и сел в ближайшее свободное кресло, сдвинув набок гибкую нижнюю часть крыльев.
— Послушай, Харрайн, — после долгой паузы вновь заговорил декан кафедры физики и электроники, — уж не хочешь ли ты приписать нашей кафедре это убожество? Мы, конечно, не обидчивы, но все же…
— Ну зачем же вы так, профессор, — с горечью ответил Харрайн. — Для вас это, может быть, и убожество, но для моего мира подобный монстр — это катастрофа.
Изображение на экране изменилось. Чертеж занял теперь половину экрана, а на второй появилось объемное изображение упомянутого Харрайном монстра.
— Я подключил визуализирующую программу, — объяснил аудитории профессор. — Чтобы все поняли, что именно изображает этот, с позволения сказать, чертеж.