Клетка с Муркой стояла на столе. Стол и шесть штук стульев были единственными предметами мебели в помещении (хотя в то время меня тоже можно было счесть за мебель, я ничего не соображала).
— Э? — мое горло издало этот нечленораздельный звук.
— Она говорит! — искренне восхитился один товарищ. Самым приметным в нем была рыжая шевелюра и крупные веснушки.
— Точно, — согласился одноглазый в морской тельняшке.
— Еще могу сплясать, — я ляпнула не подумав, сильно была не в себе.
— Ого! — восхитился тот рыжий.
— Точно она! С третьего то раза! — порадовался тонкий усатый тип, от которого я сбежала не так давно. Затем он подошел и разрезал веревку на руках. Жить стало легче.
Дверь открылась, в подвал зашел мужик в длинном сиреневом халате.
— Где? — он сделал пару шагов вперед. Команда расступилась. Я поняла, что это их главарь.
— Она, — указал на меня одноглазый тип.
— Я? — я подвинулась поближе к Мурке. Не знаю, чем она может помочь, но это было инстинктивное действие.
— Она? Она? Она? — заклинило главаря. Он орал все громче и громче.
— Не она? — огорчился рыжий. — Мы так старались.
— Она? Она? — продолжал свою пластинку главарь.
Во мне вдруг окрепла надежда, что это ошибка, и все вернется на круги своя.
— Какая нам разница, — вдруг холодно возразил неприятный тип с ножом в руках. — Она это или не она.
Надежда, что все обойдется, стала призрачной. Еще одно подобное заявление, и стать ей прозрачной.
— Она? Она? — главарь стал успокаиваться, но по инерции повторял про меня.
— Будет она, — решил тот тип с ножом в руках. — А если не будет, то не долго будет, — это он мне так намекнул. Я сглотнула потому, как струсила до состояния белых мышей в глазах.
— Нам выходить через три часа! — переключился главарь. — Пошли все вон! — это он им. Моя надежда на благополучный исход закопалась на три метра под землю.
Вся команда испарилась, я смотрела на главаря, он на меня.
— Я хотела бы знать, что это все значит? — тогда это было все, на что я способна.
— Отлично, выдержишь, — сделал свое резюме главарь.
«Уж лучше бы я тогда зарыдала», — я сейчас в доме Вазипия и Ираса вспоминала наше знакомство и не могла решить, правда ли мне лучше было зарыдать. В то мгновение в голове вертелись патриотические мысли из наших фильмов, что надо вести себя с максимальным достоинством.
— Вы кто? — я подвинула себе стул, чтобы усесться. Ноги подкосились.
Главарь взял стул, подвинул поближе к столу и уселся напротив меня.
— Звать Укул, — представился невозможный тип в сиреневом халате. Кстати, потом я узнала, что это не халат, а традиционная одежда вдовца, потерявшего жену.
— Чех, — я представилась на автопилоте.
— Будем звать тебя так, — согласился Укул.
Стоп! Если они приняли меня за кого-то другого, то с какой стати будут звать моим именем?
— Ты теперь будешь моей дочерью, — сообщил самое главное Укул.
Мне страстно не хотелось становиться чьей-либо дочерью. Неудачный опыт имелся в прошлом. Возражать я не стала, не то положение. Перед глазами до сих пор стоял тот товарищ с ножом в руках.
— Что мне надо делать? — это пожалуй самый насущный вопрос на текущий момент. По книгам, если герой проявляет здравомыслие, усыпляет бдительность, то потом может сбежать.
— Отлично, — в этом разговоре и не скажешь, что пять минут назад он вопил, как недорезанный поросенок.
— Так, что мне надо делать? — я повторила свой вопрос.
— Будешь моей дочерью. Ситуация такова, что мне нужна дочь для получения наследства отца.
— То есть мне придется только быть вашей дочерью? Жить и называться ее именем? — я все еще не въезжала в происходящее.
— Нет, — Укул стал разочаровываться в моей сообразительности. — Смотри, — он показал на свои руки.
Я добросовестно уставилась на них. Большие, мужские, жилистые.
— У моего отца есть трое детей. Он скоро умрет и хочет оставить наследство. Понимаешь?
— Пока все просто, — я вдруг подумала, что здесь возможно пахнет убийством. А что если мне надо прибить под видом помощи этого старичка — его отца.
— Мой отец не хочет оставлять наследство своим детям, то есть мне и моим сестрам. Отец считает, что все мы недостойны, — продолжил пояснять Укул.
— Почему? — этот вопрос, пожалуй, стоит выяснить, чтобы использовать сведения в будущем. Я сама себя не узнавала, что-то до этого я не была такой расчетливой или не осознавала этого.