Это был весьма удачный и эффектный ход. Я обладаю хорошей зрительной памятью и карта дома, которую предоставил мне сеньлор Ичетта, запечатлелась в моей голове.
— Слушаюсь, хозяйка, — рапортовал Раус и исчез.
— Я могу принести записи? — уточнил Пупр.
— Конечно, я вас жду и скажите, чтобы в кабинет принесли обед на двоих. Вы пообедаете со мной? — я чуть задержалась, чтобы насладиться скрытым ошеломлением управляющего поместьем.
— Да, сеньлоритта, — смог он выдавить из себя.
Кабинет покойного барона нуждался в тщательной уборке. Нет, пыли там не было, но то количество ненужных вещей, которое там было расставлено к месту и не к месту, выводило из себя.
Я открыла шторы. Здесь еще не добрались до идеи жалюзи, но эти милые тканевые шторы были гораздо уютнее. Все же жалюзи предполагает некоторую офисность.
Усесться в резное кресло бывшего хозяина было приятно. Я стала чувствовать, что я хозяйка всему на этой земле. Фантастическое ощущение, если учесть, что у меня раньше не было столько вещей, сколько в одной этой комнате.
Пупр явился минут через десять. Вслед за ним появилась милая черненькая девушка, которая расставила посуду на столе, а потом принесла блюда. Скромный обед предполагал поглощение семи блюд. Пупр попробовал было начать излагать мне финансовые дела, но делать это и есть было не удобно.
— Вы успеете мне все рассказать, я ведь навсегда сюда, — я прервала его мягко, но Пупр вздрогнул от этих слов. Чем-то ему это не понравилось.
Мы обедали и вели светскую беседу о погоде, о соседях и о самом доме. Пупр немного успокоился и стал говорить со мной на равных уже ближе к десерту.
— Этот дом был перестроен самим бароном по воле его покойной жены. Ей было велено сменить место жительства, но она не хотела никуда уезжать. Они произвели частичную перестройку и много лет прожили вместе.
— Да? — а что она умерла на несколько лет раньше барона? — в душе у меня окопалась птица сомнений. Я понимала все недомолвки Ичетта относительно подозрительной смерти бывшего хозяина. Да и завещание было более, чем странное.
— Да, — Пупр был абсолютно спокоен. Значит, эта тема не содержит криминала. — На десять лет. Последние годы барон жил один.
— А где он умер? — я специально спросила про место, на этот вопрос тяжело не ответить.
Пупр напрягся. А вот здесь проблемы.
— В своей спальне, — лаконично поведал управляющий.
Я еще чуть подождала, не добавит ли он что-нибудь. Отставив чашку в сторону, спокойно заявила:
— Думаю, что Раус расскажет мне больше, — на лицо управляющего поместьем легла тень тревоги. Я добавила, поясняя свои намерения. — Вы же больше знаете о самом поместье, а он занимается домом. Пупр, расскажите мне о деле. Каково сейчас положение? Что неотложное нас ждет?
Он улыбнулся. Говорить о работе ему нравилось. Я узнала, что скоро начинают сбор урожая. Надо еще прошлый перелить в специальные бутыли, а часть оставить в бочках. Покойный барон затеял вино по новой технологии, негоже прерывать эксперимент. Тем более, что уже были первые положительные результаты. В связи с этим надо закупить новые бочки и проследить за строительством нового хранилища. Оно уже почти готово, но до сих пор ведутся работы над системой вентиляции.
Мне надо завтра с самого утра принять глав местных работников, разъяснить им ситуацию и объявить о назначениях. Я, как новая хозяйка, имею право уволить любого.
— Пока пусть остается, как есть, — я махнула рукой. — Я никого не знаю настолько, чтобы так судить.
Пупр задумчиво кивнул. Я кожей чувствовала, что он хочет мне что-то сказать, но не решается. Настаивать я не стала, созреет, сам «упадет к ногам».
После Пупра настал час управляющего дома Рауса. Он явился ко мне с каменным лицом.
— Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, что Вы уже пообедали? — я понимала, что он профессионально ревнует к тому, что я обедала с другим управляющим. — Раус, возможно Вы бы хотели выпить бокал прекрасного красного вина? Вы лучше всех должны знать, что здесь самое лучшее.
Раус уставился на меня стеклянными глазами. В них можно было прочитать, как в книге: «Ладно обед, но чтобы пить с управляющим?». Справившись с собой, он кивнул:
— Да, есть восхитительное по послевкусию вино двадцатилетней выдержки. Барон держал его там, — Раус указал на черный ящик.
— Будте добры и себе тоже, — я разрешающе махнула рукой.