Из–за этого парень не сразу заметил, что местность начала меняться. Сначала незаметно, но чем дальше, тем сильнее. Предметы, растения и даже животные начали терять свою форму. Их тела делились на грани, выглядело всё это дело очень сюрреалистично. Но каждая грань при этом окрашивалась в один из трёх цветов. Красный, белый чёрный. Таким образом через пару сотен метров Пайка окружал трёхцветный, полностью гранёный мир. Лес закончился и началось чистое поле. Красная трава колыхалась на уровне пояса молодого человека. Белое небо, как и всё остальное, тоже было покрыто гранями.
«Надеюсь, это не галлюцинации. Хотя, пусть это будут они.» — Пайк передёрнул плечами, посмотрев на чёрное солнце, которое нравилось ему ещё меньше, чем его жёлтый собрат.
Вдруг парень услышал необычный звук. Остановился. Всё вокруг тоже замерло, словно подражая человеку. Не шевелясь, Пайк наблюдал, как из травы поднялся скелет. Тоже красно чёрный. За ним последовал второй, третий… Вскоре всё поле было усеяно молчаливыми скелетами, смотрящими прямо на парня. Всё это время их подъём сопровождал тот самый звук. Стук костей. И когда он стих, на секунду в поле воцарилась тишина. А затем безмолвная армия бросилась прямо на Пайка. Тот смог увернуться от первого, оттолкнуть второго, ударить третьего… но их было слишком много. Завалив толпой, скелеты били, царапали, скребли. Пытались добраться до плоти. Пайк кричал, не переставая. До тех пор, пока один из противников не выбил ему зубы. Затем парень почувствовал, как его живот что–то пробило. Затем множество костистых рук начало расширять рану, пытаясь отхватить свой кусочек плоти. Пайк умер лишь когда его глаза лопнули под ударами скелетов, когда его потроха были раскиданы по красной траве, когда многие кости были сломаны и смолоты в дребезги.
Пайк очнулся, разглядывая окрестности. Его передёрнуло и стошнило.
— Эй, ты там в порядке?! — донеслось от пещеры. Видимо, Рэй услышала его истеричную ругань.
— Всё… ух… нормально! — еле выдавил из себя парень.
«Мрази… Мрази. Не могли сразу убить? Расколоть череп, проколоть сердце? Мрази. Б**ть.» — сознание парня снова, как и при пробуждении рядом со слепой Рэй, начало давать сбой. Но на этот раз не так кардинально. Пайк чувствовал, что сейчас может совершить очень необдуманный поступок и скорее всего сотворить любую чушь, что придёт к нему в голову.
Дабы не подвергать опасности Рэй, он снова отправился в лес. На на этот раз стал двигать в противоположном прежнему направлении. Его разрывала изнутри злость и обида на весь мир.
— НЕНАВИЖУ! — прокричал он, находясь прямо в лесу. На его крик тут же прилетел хищный попугай.
— Что, сука, хочешь меня съесть? Подавись, мразь! — Пайк выхватил самодельное копьё и бросил в попугая, не прицеливаясь. Снаряд попал прямо в голову твари, разворотов клюв и шею.
— Жри! — рыкнул человек и пошёл дальше.
После ещё двух таких гостей копьё пришло в негодность и у парня остался лишь клинок. Он был небольшим, но удобным. Пайк не мог его назвать ни ножом, ни мечом. Что–то среднее. Но заточен он был с обоих сторон, так что восходящий склонялся ко второму.
Но лес всё же закончился и к счастью, это был не ещё одно красное поле. Перед Пайком предстала длинная каменная дорожка. Она находилась в идеальном состоянии и петляла между редкими деревьями. Совсем рядом был мост, хотя никакой реки неподалёку не было. На мосту сидел мужчина лет двадцати пяти. Его длинные волосы были заплетены в хвост, уходящий до пояса. Его одежда имела длинные полы и была немного длинновата.
«Кимоно? Или… что–то восточное.» — не до конца понимая своих мыслей, Пайк продолжал приближаться к человеку.
Когда парень подошёл достаточно близко, то заметил, что мужчина плачет. Не рыдает, но смотрит вниз, на траву, и всхлипывает, утирая слёзы.
— Ты кто такой? — спросил парень не слишком вежливо.
— Не твоё дело. — огрызнулся мужчина и попросту начал игнорировать всяческие попытки Пайка начать разговор. Это не на шутку разозлило восходящего.
— Отвечай! — парень не удержался и пнул мужчину в бок, от чего тот пошатнулся. — Что такого могло случиться, что ты тут сидишь и ноешь посреди всего этого бреда? — Пайка очень раздражал сам факт плача этого мужчины. Любое проявление слабости отныне вызывало у него нешуточное отвращение. В том числе и почти все его поступки в прошлом, пронизанные слабостью.