— А я? — говорю я. — Кем стану я, Па?
Па не отвечает. Он берет меня на руки, крепко обнимает меня, притягивая к себе. Его сердце бьетца во мне, сильно и размеренно. Я вдыхаю теплый, безопасный запах его кожи.
— Мы плоть, кровь, сердце и душа. Все мы, четверо. Сейчас и всегда, до конца времен.
Вдруг звезда проноситца по небу.
Лью указывает на нее.
— Смотри, Саба! Падающая звезда!
Мы наблюдаем, как она рассекает темноту. Такая яркая. Такая быстрая. Она исчезла так быстро.
Я тяну Па за рубаху.
— Па? Ты никогда не говорил, кем я стану? Хорошей или плохой?
Он целует меня в макушку. Шепчет мне на ухо, штобы только мы с ним могли слышать.
— Ты, моя дорогая дочь, будешь кем-то особенной.
Я открываю глаза. Лежу, свернувшись калачиком, на полу палатки Ауриэль. Неро умостился между моим подбородком и грудью. Лью спит в той же позе, што и всегда. Его голова закрыта руками.
— Защищает себя, — говорила всегда Ма.
Он, Томмо и Эмми молчат.Погруженные в глубокий сон без сновидений.
Дождь перестал идти. Сейчас ночь. Звезды мерцают в дымоходе.
Ауриэль не спит. Она сидит на небольшом камне у костра, глядя на огонь. Она закутана в темную шаль. Голова Траккера покоитца на ее ноге. Его огромные лапы дергаютца во сне.
— Древние сны волкодавов, — говорит она.
Она не смотрела, я не издала ни звука, но она знала, што я не сплю.
— Он жил у нашей подруги Мерси, — говорю я. — Далеко отсюдова. Это было странно. Он просто появился. И отвел меня к тебе.
Мы разговаривали тихо, штобы не разбудить остальных.
— Он какое-то время бродил у лагеря, — говорит Ауриэль. — Я все гадала чего ему надо.
— Я думала, што и Мерси здесь, — говорю я.
— Собака приходит и уходит, — говорит она. — Никто не удерживает его. Но он выбрал тебя. Теперь он бегает за тобой. Волкодав и ворон. Достойная компания для воина.
— Я не воин, — возражаю я. — Я завязала с этим.
Я накидываю одеяло на плечи. Я подхватываю Неро и иду, штобы сесть на землю напротив Ауриэль. Я прижимаю его к себе, зарываясь носом в его теплые перья. Он немного ворчит, но не просыпаетца. Ауриэль наклоняетца вниз, берет щепотку чего-то из жестянки, што стоит возле нее, и бросает это в огонь. На секунду он вспыхивает синим пламенем. По палатке распространяетца странный, сладкий запах.
Она поворачивает голову и смотрит на меня.
— Тебе только што что-то снилось, — говорит она.
— Не сон, — говорю я. — Это было воспоминание. Однажды Па сказал мне кое-что. Давным-давно, когда я еще была ребенком. Я совсем забыла об этом.
Наши глаза встречаютца в свете костра. Ее глаза такие бледные и дикие.
— Есть такие люди, — говорит она. — Таких не много, которые имеют в себе силу менять порядок вещей. Мужество, штобы действовать и служить для чего-то большего, чем они сами.
— Менять порядок вещей, — повторяю я.
— Своими действиями, — говорит она. — Они смогут изменить ход человеческих дел.
— Они, — говорю я. — Ты имеешь в виду меня.
— Тонтоны выросли в силе и в целеустремлении, — говорит она. — У них появился новый лидер, провидец. Они зовут его Кормчий.
— Кормчий, — говорю я.
У Тонтонов новый лидер. Вдруг в моих мыслях появляетца ясная картина. ДеМало на сосновых холмах. Стоявший спиной к Викару Пинчу, он уезжает прочь до того как начнетца битва, забирая большую часть Тонтонов с собой. Но это не значит, што он возглавил их. Только то, што он не захотел отдать свою жизнь за сумасшедшего. Он должно быть давно исчез где-то.
— День за днем сюда прибывают люди, — говорит Ауриэль. — История у всех одна и та же. Им пришлось покинуть свои дома. Бежать, прежде чем их бы убили Тонтоны. Они захватывают землю. Любую землю пригодную для работы на ней, любую, где течет чистая вода. А затем они перевозят туда своих людей, штобы те трудились на захваченной земле — Земельные рабы. Теперь недолго уж осталось, когда все земли к востоку от Пустыни, окажутся в руках Тонтонов. Они называют его Новым Эдемом. И им решать, кому позволить в нём жить. Кто достоит нового мира.
— Я сделала и так уже достаточно, — говорю я. — Город Надежды разрушен. Викар Пинч мертв. Все, што я хочу это то, штобы ты вылечила меня. Я хочу стать снова собой, чтобы я смогла пойти на запад со своей семьей. Так што я смогу быть с Джеком. Он там, ждет меня.
Она бросает еще одну щепотку в огонь.
— У нас у всех свои роли в этой игре, — говорит она. — У него, у твоей сестры и брата. У волкодава. У меня. Неро. Задолго до твоего рождения, Саба, ход событий был приведен в движение.
— Ты имеешь в виду судьбу, — говорю я. — Я не верю в нее.
— Не судьбу, — говорит она. — А предназначение. Я говорю о том, што рассказывают мне мои проводники, што я вижу в тебе. Для тебя, Саба, все дороги ведут в одно и то же место. Лучше действовать сейчас, чем потом. Многие люди, не прямо сейчас, но все еще впереди, многие люди нуждаютца в тебе.
То же самое сказал мне Па, перед тем как умереть.
«Ты будешь нужна им, Саба. Лью и Эмми. И будут еще многие. Много других людей. Не поддавайся страху. Будь сильной, какой, как я знаю, ты можешь быть».
— Нам с тобой надо многое сделать, — говорит Ауриэль, — но нам отведено очень мало времени для этого. Но сначала ты должна поспать.
Она пошевелила огонь. Сладкий запах становитца сильнее.
Мои веки начинают слипатца. Я ложусь возле костра, я и Неро. Я закрываю глаза. Мои кости ноют. Пульсируют. Я так устала, пытаясь держать себя в руках. Пытаясь сдерживать темноту.
Тяжелые руки сна успокаивают меня. Гладят меня. Я становлюсь будто невесомой.
Я смотрю вниз, вниз, вниз, на дно. На древнее дно озера. Где што-то темное припало к земле. Где ожидают меня строе, дано известное. Где они лежат и ждут... меня.
— Не бойся, — шепчет голос Ауриэль в моей голове. — Я буду там, буду прогуливатца с тобой в твоих снах. В своих снах мы находим себя. Узнаем, кем мы были. Кто мы есть. Кем мы можем стать.Спи. И пусть тебе снятца сны.
Старик стоит на извитом дереве. Его кожа, насыщенного коричневато-орехового цвета, мерцает. Его седые волосы ниспадают на спину. Мы одни, он и я, на широкой, плоской равнине. Ни холмов, ни травы, ни жизни. Темнеющие небо. Ветер сильно дует. Дерево сияет серебряно-белым цветом.
Я никогда не видела его раньше, но я его знаю. Я знаю его за то, кем он являетца. Воин. Лучник. Шаман. В руках он держит лук. Он белый, как извитое дерево. Бледный, серебристо-белый.
И я знаю, зачем я здесь. И што мне делать.
Я иду к дереву. Я приседаю. Я хватаюсь руками за ствол и тяну его. Он легко поддаетца. Нет корней. Когда я легко поднимаю его, я могу видеть то, што лежит под ним. Гравий. Тело. Кто-то умер, положен яму в полный рост. Голова завернута в темную, красную шаль. Тело одето в броню. Ржавая и пробитая, по-видимому, это воин. Мужчина или женщина, кто знает?
Я смотрю на мужчину. Он кивает. Я становлюсь на колени. Я срываю шаль.
Там не лица. Только форма. Пустая. Гладкая, как камень. А камень на ощупь слишком холодный и крепкий. Нет ни глаз, ни носа, ни губ.
Тогда шаман уходит. Я осталась одна. Дерево пестрит зелеными листьями. Его ветви, ствол, живые и новые.
Я держу в руках белый лук. И дикий, сильный ветер бормочет мои имя.
Саба. Саба. Саба.
— Еще больше вновь прибывших, — говорит Ауриэль.
Мы останавливаемся. Я щурю глаза на небо, суровое и безжалостное. Внизу в конце лагеря останавливаетца телега. Водитель сидит там долгое время. Затем он вылазит неуклюже на негнущихся ногах. Затем переместился, чтобы протянуть руку. Одинокий пассажир, похоже мужчина, не двигаетца.
— Што они здесь делают? — спрашиваю я.
— Они направляютца на запад, — говорит она. — Они не могут вернутца в Новый Эдем и не могут остатца здесь надолго. Они едут к Большой воде, к лучшей жизни. Они слышали истории — о хорошей жизни, о чистом воздухе — точно так же, как и твой брат. Они тоже хотят этого.