Мне плевать на тебя.
Приди ко мне, найди меня, как того желает мое сердце.
Я знаю, Джек в моем сердце.
И вдруг, я знаю, што делать.
— Што-то тут не так, — говорю я вслух. — Я вернусь. Я поверну в обратную сторону. Я найду то место — Воскрешение, о котором говорила Лилит. Я отправлюсь туда и разыщу его, и заставлю как-то связатца со мной. Насколько это может быть трудно? — Я глажу Неро по голове. — Я ведь нашла Лью, разве нет? Мы отправимся сегодня же. Пока они все будут спать. Што скажешь?
Сердечный камень лежит на земле. Неро неожиданно его хватает и улетает с ним. Он парит над рекой. Он его бросает. Камень летит в воду.
— Нет! — Я мчусь вдоль берега. Большими скачками. Я подпрыгиваю и взмахиваю рукой. Только бы суметь схватить его. Неро успевает первым.
Я плюхаюсь на песок. Лицом вниз. Когда я поднимаюсь, вся вымокшая, задыхаясь от бега, он кружит над одним из тополей берегу. Самым большим, он самый высокий, ветвистый и пугающий. Если он бросит камень на него, то мне его никогда не достать.
— Неро! Нет! Верни мне камень! Живо! —- Когда я кричу, я перехожу в брод реку, карабкаюсь по берегу и бегу к нему. — У на лети ко мне, негодный ворон!
Он летит в направлении лагеря. Он дразнит меня, манит. То подманит к себе, то улетит прочь. То подманит, то улетит. То бросит камень, то поймает. Бросает и ловит. Почти позволяя схватить мне его, а потом вырывает из рук в самый последний момент. Почти заставляя мое сердце перестать битца, когда усаживаетца у трубы одной из лачуг, уборной, и чуть ли не опуская в неё мой камень. Дверь уборной запечатана. И на ней мелом нарисована большая Х. Это означает, што она закрыта.
— Даже не смей! — выкрикиваю я.
Я подпрыгиваю. Хватаюсь за трубу. Хватаюсь за него. Трубы гнетца. Я валюсь на землю и он снова ускользает от меня. Я бегу за ним. Камень должен привести меня к Джеку. Я не смогу уйти без этого камня.
Праздник проходит на открытой площадке, где я впервые встретила Ауриэль. Какое-то отребье на платформе, играют словно по ним уже давно плачет дьявол. Пиликают на чем-то струнном, сжимают-разжимают гармошки, стучат на барабанах. По их красным лицам течет пот.
Поет Лилит. Он зычно поет своим низким голосом. Юбки шуршат, глаза блестят. Мэг, босая, сидит на краю платформы и флиртует с каким-то парнем. Кто-то должен ему сказать, что бы он чутка поостыл. Она настолько затянулась в свое тесное платье, что только вопрос времени, когда лиф лопнет на груди и та вывалитца окончательно.
Все пляшут. Они держатца рука об руку и движутца по кругу. Они держатца за талии и кружатца в танце. Все визжат от радости и смеютца. Кричат друг другу. Мужчины, женщины и дети. Усталасть накопленная за день исчезла с этих радостных лиц. По их венам бежит музыка. Она словно сама жизнь, которая говорит смерти нет.
Неро ныряет прямо в середину. Я за ним. Я подныриваю под взлетающие руки, проскальзываю между людьми, следуя за ним, все время покрикивая на него.
— Неро! Ко мне живо!
Кто-то хватает меня за руку. Это Томмо.
— Эй, Томмо, — говорю я. — Ты бы...
Его рука у меня на талии, он кружит меня. Круг за кругом, его темные глаза жарко смотрят в мои. Он не отводит взгляда. Я хмурюсь, вспоминая слова Ауриэль.
«Глухой паренек. Осторожнее, Саба. Он в тебя влюблен».
Затем я танцую с каким-то незнакомцем. Я вырываюсь.
— Неро! — ору я.
Я вижу Эмми. И Лью. Он покраснел. Его глаза блестят. Он так неистово танцует, што кажетца будто бьетца в лихорадке.
Внезапно музыка ускоряетца. Круг разрываетца. Все свободны. Кто-то хватате меня за руку и кружит. Я запинаюсь и спотыкаюсь, сталкиваясь с телами танцующих, пока, наконец, мне не удаетца вырватца их этого столпотворения.
Неро взлетает и усаживаетца на крышу, под которй ютитца платформа. Он каркает, радостный от того, што одержал надо мной победу. Мне никак его не достать, пока он там.
— Черт возьми! — кричу я.
— С птичкой недопонимание? — Это Маив.
Она с Ауриэль стоят в нескольких футах, наблюдая за танцующими. Маив бледная и уставшая на вид, он она определенно пришла в себя. Ее свежее-вымытые волосы вьютца и ниспадают по спине. Они кажутца почти живыми.
Я все еще мокрая. И потная иза беготни за Неро. Я смотрю сначала на него, потом на на крышу, когда ей отвечаю: — Ты как-то сказала, что если он мне надоест, то с радостью возьмешь его себе. Можешь смело брать.
Она притворяетца удивленной.
— Разве? Неужели я такое говорила? — прикалываетца она. — Что-то не припомню. Из меня та еще птичница.
Являетца Лью. Он встает перед Маив. Свет факела окрашивает его губы в красный цвет, разглаживает его кожу, покрывает позолотом его волосы. Я так к нему привыкла, што порой забываю насколько он красив. Сегодня он красив яркой и неистовой красотой.
Этот взгляд. Я видела его в городе Надежды все время.
— Ты принимал чаал, — говорю я.
— Чего? Не говори глупостей. — Он смеетца, слегка покачивая головой и говорит. — Ты не можешь просто спокойно смотреть на то, как я веселюсь, да? — Он протягивает свою руку Маив. К черту эти страдания, — говорит он. Потанцуем? — Он берет её за руку. — Давай же, Маив, — говорит он с улыбкой. — Потанцуй со мной.
Она тихо вздыхает.
— Я вижу. Я...я не могу, — говорит она. — Прости.
Его улыбка меркнет. Его рот ожесточаетца. Он отпускает ее руку, разворачиваетца на каблуках и уходит. Его спина напряжена от боли.
Маив наблюдает за тем, как он уходит.
— У меня нет никакого права танцевать, — говорит она.
— Я никогда не видела его таким, — говорю я. — Могу поклястца,что он под действием чаала, но... — я поворачиваюсь к Ауриэль. — Я думала, что ты говорила, што лагерь чист.
— Я говорила, — говорит она. — Это так, то есть, я думала, што это было так, но думаю, мне лучше...
— Вот ты где! — Это Эмми. Блестящие глаза, перепрыгивает с ноги на ногу, ее щеки розовые от взволнованности.
— Ты проспала весь день. Лью никому из нас не позволил будить тебя. Эй, Саба, разве тут не весело?
— Нет, черт возьми, невесело, — говорю я. Именно тогда, Неро кричит на меня. — И эта чертова птица — вор. Он забрал мой сердечный камень и не хочет отдавать его.
Эмми показывает на него, смеясь.
— Ой, посмотри на него вон там! Ну ладно, он плохой мальчик. — Когда она бежит обратно танцевать, она кричит через плечо, — я же говорила тебе он безнадега!
Ее последние слова отдаетца эхом у меня в голове. Он безнадега. Безнадега.
Маив говорит мне што-то. Я отвечаю ей, но я не знаю што.
— «Вы проиграли и ты этому причина. Ты безнадежна. В тебе столько гордыни. Ты должна была увидеть нас в лунном свете было больше трех часов». На небе не было луны в ту ночь, когда Тонтоны пришли в Мрачные деревья, — говорила Маив. — Они пришли в середине ночи. Было три часа, но было очень темно... на небе не было луны.
Эмми была права. Это не похоже на Джека. Он не говорит так.
Мир затихает. Отдаляетца. Музыка, смех, голоса. Но слышно только один голос. Его голос. Джека.
— Встреть меня в Безнадеге, Саба. Будь там в следующее полнолуние. Это правило трех.
Он отправил мне послание. Окруженный Тонтонами, имея только лишние секунды, он отправил мне послание, штобы спасти Маив. Или себя.
Правило трех Джека. Он рассказал мне о нем в городе Надежды, пока город горел вокруг нас.
Мы с ним бежим. Уворачиваясь и отпрыгивая, когда обломки горящего здания падают на землю.
— Слыхала когда-нибудь о правиле трех? — орет он.
— Нет! — говорю я.
— Если ты спасешь чью-то жизнь три раза, то она будет принадлежит тебе. Ты спасла меня сегодня, это первый раз. Еще два раза и я весь твой.
— Я постараюсь проследить, штобы этова не случилось, — говорю я.
Он останавливаетца. Хватает меня за руки.
— Это случитца, если это должно произойти, — говорит он. — Это все предсказано звездами. Это все судьба.
Он делает вид ,что правило трех это игра. Шутка. Но это не так. Во всяком случае, не для него. Вот так он связывает себя с людьми, о которых заботитца. Как они првязываютца к нему.