И дятел начал подниматься по дереву, опираясь на свой хвост, словно на тросточку.
Лиса облизнулась.
— Как вы замечательно передвигаетесь, уважаемый дятел, — сказала она и снова облизнулась. — Но вы, что же, только вверх так передвигаетесь? Или и вниз можете спуститься с помощью хвоста?
— Могу и вниз! — ответил дятел.
— Ой, я никогда ещё не видела! Покажите! — попросила лиса. — Спуститесь, пожалуйста, пониже!
— Не смешите! — крякнул дятел. — Нечего мне делать внизу. На земле не живут вредители деревьев!
Лиса притворилась глухой.
— Что, что? — спросила она. — Простите, ничего не слышу! Спуститесь пониже и объясните толком. Я очень интересуюсь наукою. — Лиса встала на задние лапы, а передними упёрлась в дерево. — Вот сюда! На минутку!
Но дятел вспорхнул и улетел.
— Невежа! — обиделась лиса. — Воображает, будто я стану есть такого пёстрого, такого противного. Тьфу! — Она плюнула и сказала: — Вообще-то дятлы бывают довольно жирными, но сегодня у меня рыбный день, а рыбу разве можно сравнить с несчастным дятлом? За мной, малыш!
Мы побежали через отмель и скоро вышли к большой воде.
— Вот тут, — сказала лиса, — хранится моя рыба. А теперь, малыш, залезай в воду и барабань по воде ногами, да попроворней! Рыба кинется к другому берегу, где мелко, а я уж там буду ловить её.
Я бросился в воду и поплыл, поднимая тучи брызг.
Лиса побежала к другому берегу, зашла в воду, и скоро я увидел, как она хватает из воды то одну, то другую рыбку и торопливо глотает их. Но потом она стала выбрасывать рыбок из воды на песок, и, когда я добрался до мелкого места, на берегу уже подпрыгивали большие и маленькие рыбки.
Лиса сказала:
— А теперь будем делить добычу. Как положено по закону леса. Бери себе самых маленьких, а я возьму самых больших рыб. Большим всегда ведь нужно побольше. Это только справедливо, малыш.
Она оскалила зубы.
— Ты, может быть, сомневаешься, что я самая справедливая лиса?
У неё были такие острые зубы, да и она сама была вдвое больше меня. Я вздохнул и перестал сомневаться.
И хотя маленькие рыбёшки были неварёные и нежареные, я пообедал неплохо. Во всяком случае, впервые после ссоры с Леной я наелся по-настоящему.
Потом мы побежали снова по лесу и остановились только у большой воды.
— Здесь, — сказала лиса, — живут очень вкусные бобры. Особенно хороши маленькие бобрята. Они такие нежные и такие глупые, что было бы просто глупо ожидать, пока они станут большими и жёсткими. Слушай, малыш, ложись на спину и помотай ногами. Бобрята ужасно любопытные. Они подплывут поближе, вылезут из воды, ну, а я… — Лиса облизнулась. — Только бы выманить хоть одного на берег!
Я лёг на спину и стал махать лапами. И вдруг я услышал умильный голос лисы:
— А ну, плыви, плыви, маленький! Посмотрим вместе, что же это такое на берегу, кто это ногами вверх живёт?
Я приподнял голову и увидел в воде мордочку с усами.
— Выйди на берег, маленький! — уговаривала усатого лиса. — Только поскорее, пожалуйста. Мне очень некогда.
Усатый открыл рот и сказал:
— Моя мама не разрешает мне одному выходить на берег. Она говорит, что на берегу меня могут съесть.
— Какие глупости, — сладким голосом сказала лиса. — Почему же меня никто не ест, а тебя съедят. Выходи, глупышка, не бойся.
— А вы не съедите меня сами? — спросил бобрёнок.
— Боже мой, — сказала лиса. — Да как тебе не стыдно думать такое. Неужели я похожа на зверя, который ест бобров? Я даже не понимаю, как можно есть бобров или что-нибудь мясное. Я же питаюсь травой и цветами. Выходи, маленький.
— Нет, нет, — сказал бобрёнок, — без мамы я не могу. Моя мама…
— Перестань! — зарычала лиса. — Заладил — мама да мама. Пора бы тебе и своим умом жить. У тебя уже и хвост, я вижу, большой, а ты всё ещё за маму держишься.
— Маленькие должны слушать свою маму! — сказал бобрёнок.
— Боже мой! — сказала лиса. — Ну какой же ты глупый! Ты, наверное, без мамы и плавать не умеешь?
— Ах, что вы, — обиделся бобрёнок, — я плаваю очень хорошо.
Лиса оскалила зубы:
— Интересно! И хвостом умеешь управлять?
— И хвостом могу! У меня очень хороший хвост!
— А ну покажи, как ты это делаешь? Подплыви поближе, я взгляну, такой ли уж он у тебя хороший. Может, ты хвастаешься только своим хвостом, а он тебе не помогает, а только мешает.
Бобрёнок подплыл к берегу.
— И не думаю хвастаться! — сказал он. — С моим хвостом можно плавать и так и так, и туда и сюда. Куда захочу, туда и плыву.
— А сюда? — сказала лиса, открывая широко рот. — Можешь сюда?
— Пожалуйста! — сказал бобрёнок. — Вы хотите так?
— Мы хотим вот так! — бросилась лиса в воду.
— А мы вот так! — вильнул бобрёнок хвостом, обрызгав лису водою.
Лиса захлебнулась:
— Невежа! — зарычала она и набросилась на меня. — А ты что развалился? Лодырь! Не думаешь ли ты, что я должна кормить тебя? По закону леса у нас каждый сам себя кормит. Что ты приготовил для меня поесть, пока я охотилась на бобрёнка?
Я не знал, что сказать, но если по закону леса никто не кормит другого, значит и я не должен искать для лисы пищу.
Я так и хотел сказать, но лиса зарычала:
— Ты забыл, как я кормила тебя рыбою?
— Но мы же вместе ловили! — сказал я.
— Но рыбы-то уже нет! — зарычала лиса. — Ты уже съел и мою и свою рыбу. Значит, пора уже тащить жребий. Или ты забыл уговор?
Я сказал:
— Вы сказали, что жребий будем тащить осенью, а осень ещё не пришла.
— Но пришло время обедать! — сказала лиса. — Впрочем, я не знаю даже, нужно ли тащить жребий? Ты стал такой жирный после рыбы, что пора уже тебя съесть.
Не знаю, как вы поступили бы на моём месте, но я прижался к дереву, оскалил зубы и зарычал:
— Посмей только тронуть меня. Не смотри, что я маленький, зубы у меня такие острые, поострей твоих! И вообще мы, шотландские терьеры, умеем постоять за себя.
Лиса подумала, подумала, а потом вдруг насторожилась и повернула морду в сторону, откуда послышался какой-то шорох. Неожиданно для меня она бросилась в кусты, взвизгнула и, вылетев оттуда с большой птицей в зубах, бросилась бежать.
Лиса побежала в одну сторону, а я в другую и бежал так долго, пока не свалился с ног.
Нет уж, лиса для меня не товарищ. И вообще она не понравилась мне. Да и лес теперь мне почему-то не очень нравится. Может быть, потому, что я не привык так жить. В городе все живут дружно. И люди и собаки. И даже с кошками можно жить, если не обращать на них внимания. А тут все боятся друг друга, и никто никому не верит. И все стараются обмануть друг друга. Ну разве можно так жить?
Пока было светло, я сидел и думал, а когда стало в лесу темно, я почему-то начал дрожать от страха. Вообще-то я очень храбрый, но разве можно быть храбрым всегда? И днём и ночью? Не знаю, как вы, а я не люблю быть храбрым в темноте.
Ночь прошла. Всё вокруг было мокрым. Белый туман поднимался над землёй. Сверху капало, хотя дождя и не было.
Я поднял голову и завыл. Мы, собаки, всегда воем, когда нам скучно. А мне стало очень скучно в лесу.
Я сидел и выл, перебегал с места на место и снова выл. Я выл не только потому, что мне было скучно, но и потому, что не нашёл в лесу друга, с которым мог бы жить. Неужели среди лесных жителей нет ни одного такого, с кем можно подружиться?