— Как странно, дитя мое, — верховный жрец буравил меня подозрительным взглядом. — Только что один из братьев увидел тебя возле кладовки со съестными припасами, в то время как ты утверждаешь, что безвылазно сидела в клетке. Что бы это могло значить?
— Понятия не имею, — отрезала я, пытаясь изобразить уверенность, которой совсем не испытывала. Краем глаза я заметила Азраера, внимательно наблюдающего за развитием событий. — Наверное, этот ваш брат страдает галлюцинациями.
— Вот как? — повторил жрец. — Тогда почему же чуть позже я увидел тебя, совершенно спокойно разгуливающую в одном из запретных коридоров?
Так вот кто так активно пялился мне в спину, поняла я. Ой-е-ей, кажется, дело плохо! Меня только что поймали с поличным.
— Кажется, у вас тоже галлюцинации, — с невинно-честными глазами предположила я.
— Галлюцинации у двоих сразу, да еще и на одну тему? — усмехнулся старик. — Нет, здесь что-то нечисто. И хотя замок крепко закрыт, я все же приму дополнительные меры. С этой минуты тебя будут неотлучно охранять двое братьев. И один из них — тот самый, который увидел тебя возле кладовки.
Старшие братья расступились, и моим глазам предстал пунцово-красный Локий, старательно изучающий пол под своими ногами.
Старик обернулся к стоящим возле моей клетки снежным воинам.
— Я не прощаю предательства, а тем более я не прощаю измены. Поэтому я возвращаю вам троим ваши клятвы в верности, а взамен забираю ваши жизни.
С его руки сорвались небольшие лезвия, от вращения превратившиеся в смазанные диски. Диски эти полетели вперед и вонзились в тела воинов. Храбрецы даже не дрогнули перед лицом смерти. Двое погибло сразу, а третий упал рядом с решеткой моей клетки и прошептал:
— Во имя свободы!
И смельчак испустил дух.
Я почувствовала, что меня колотит озноб. Капельки чужой горячей крови покрыли мои руки и лицо причудливым узором.
Верховный жрец проследовал к выходу, но на полпути остановился возле Локия и сказал парню:
— Тебе оказана великая честь, брат Локий. Ты знаешь, что правилами нашего храма братьям младше сорока нет доступа в эти коридоры. Ты можешь заслужить это право раньше времени. Для этого тебе просто требуется выполнить несколько моих поручений. Одно из них состоит в том, чтобы охранять эту женщину и не позволить ей бежать.
— Я все сделаю, — пролепетал монах.
Верховный жрец тонко усмехнулся и вышел прочь, оставив меня в компании двух жрецов и трех трупов.
Весь остаток ночи мне было плохо. Меня колотило так, что клетка противно лязгала по полу, из глаз безостановочно текли слезы, а в окровавленных руках я сжимала лапу одного из снежных воинов. Но когда в помещение вошел Рычи и увидел трупы троих своих соплеменников, мне стало еще хуже.
— Что здесь произошло? — ни одна мышца не дрогнула на бесстрастной морде командира.
— Эти блохастые мешки нарушили клятву верности, принесенную храму, — лениво растягивая слова, сообщил оцепеневшему Рычи старший монах.
Командир перевел ничего не выражающий взгляд на меня, и я поспешила отвести глаза в сторону. Да, это я виновата в гибели твоих собратьев. Я слишком заигралась и поверила в собственную хитроумность и неуловимость, за что и поплатилась. И цена моей безалаберности была слишком велика. Эти три отданные за меня жизни будут вечным камнем висеть на моей совести, не позволяя забыть о принесенной ради меня жертве.
— Почему не вызвали меня? — ровным голосом спросил Рычи.
— А зачем? Здесь был верховный жрец, он вынес приговор и наказал предателей. Или ты тоже принимал участие в измене?
Старший жрец незаметно напрягся и напружинился, готовясь или напасть, или отразить предполагаемый удар.
— Не понимаю, о чем ты, — так же безразлично отрезал командир. — Я прикажу убрать отсюда тела и назначу новых охранников.
— Тела убери, а то скоро они засмердят. А охранять ведьму теперь будут жрецы. От вас, как выяснилось, толку мало, только шерсть да блохи по всем углам.
Я не удержалась и гневно стрельнула глазами в сторону хама. Да как ты смеешь так разговаривать с ним? Эти слова едва не сорвались с моих губ, но я, хоть и с трудом, но удержалась. Не хватало еще сейчас довести дело до гибели Рычи.
Командир кликнул нескольких подчиненных и сам подошел, чтобы помочь убрать тела. Осторожно высвобождая лапу погибшего воина из моей руки, Рычи незаметно шепнул:
— Не вини себя. Мы все знали, на что идем.
Я подняла на него покрасневшие от слез глаза. Черные щелочки звериных зрачков заглянули мне глубоко в душу. В желтых глазах я прочитала сочувствие и горечь.
— Я отомщу за них. Клянусь! — так же незаметно шепнула я в ответ.
Командир коротко улыбнулся и вышел следом за своими воинами, оставив меня на растерзание совести.
Через пару-тройку часов нашу не слишком-то теплую компанию разбавили еще три девушки, все как одна с откровенно недоумевающими лицами. На все их вопросы, почему их сюда привели, жрецы предпочитали отмалчиваться. Девушек так же, как и меня, заперли в клетках, а количество охраняющих нас жрецов увеличилось до восьми.
Мои со-узницы сперва долго пытались выяснить, что случилось, и в чем они провинились, затем принялись требовать, чтобы их отпустили и вернули в их комнаты, а под конец у одной из вновь прибывших началась капитальная истерика, и остаток дня прошел в шумных и надрывных стенаниях. Я некоторое время с нескрываемым отвращением понаблюдала за этим концертом, затем по мере возможности отвернулась и попыталась уснуть.
Не тут-то было! Девица с каждым вздохом только набирала обороты, пока один из доведенных до белого каления жрецов не зарядил в ее сторону оглушающим заклинанием. Я с трудом удержалась от того, чтобы захлопать в ладоши от восторга. После этого наступила долгожданная тишина.
Весь этот день никого из нас не кормили, то ли нагнетая обстановку, то ли просто забыв об этом. Под вечер кто-то из охранников опомнился, и Локия, как самого младшего отправили за провизией. Я с тоской вдохнула исходящий от моей одежды и дразнящий обоняние запах копченостей и горько вздохнула. Чувствую, нескоро мне теперь придется отведать подобных деликатесов, если вообще придется.
Локий с трудом втащил в комнату большой медный кувшин с подогретой водой и вынул из-за пазухи завернутые в тряпицу неровно нарезанные куски хлеба. Понятно, значит, моих компаньонок тоже посадили на хлеб и воду. Интересно, их-то за что?
Судя по поднявшимся воплям, девушки также не пришли в дикий восторг от предложенного пайка. Локий без лишних разговоров всучил каждой по ее доле хлеба и, предоставив улаживать все прочие вопросы своим старшим коллегам, подтащил кувшин с водой ко мне.
— Мне очень жаль, Кейра, — шепнул мне монах, делая вид, что никак не может просунуть кружку в узкий проем между прутьями, и пользуясь тем, что остальные охранники отвлеклись на поднятый моими сокамерницами шум. — Или как там тебя зовут на самом деле?
— Зови меня Керионой, — назвала я парню свое настоящее имя. — Кейрой я назвалась в целях конспирации, но, как видишь, меня раскрыли. Причем мне очень интересно знать, кто и как.
— Я вовсе не хотел тебя выдавать, — привычно пунцовея, продолжал шептать Локий. — Просто рядом со мной в тот момент был один из старших братьев, а я не удержался и произнес вслух твое имя — не настоящее, конечно же, но старший брат тут же схватил меня за руку и потащил к верховному жрецу. А тот велел мне следовать за ним, и мы пришли уже сюда. Если я смогу, то попробую помочь тебе.
— Почему? — с подозрением спросила я. После того, как я узнала о предательстве, во мне возникло хроническое недоверие ко всем окружающим меня людям, кроме, пожалуй, что Морока. В преданности вора я была уверена процентов на восемьдесят.