Форченовская ферма располагалась в изрядной глухомани у грунтовой дороги, по которой до асфальтовой было трястись миль пятнадцать, и он в жизни никаких участков не продал бы, если бы не прогресс, который всегда был его союзником. Он ведь был не из тех стариков, что боятся как огня любых усовершенствований, ворчат на все новое и не желают перемен. Он хотел видеть перед своим домом шоссе, а на нем множество машин новых марок, хотел видеть через дорогу от себя супермаркет, хотел видеть в ближайшей окрестности бензозаправочную станцию, мотель и кино для автомобилистов. Прогресс вдруг взял и сделал все это возможным. Компания, поставляющая электроэнергию, перегородила реку плотиной, из-за чего большие прибрежные участки ушли под воду и новое озеро стало граничить с его землей на протяжении полумили. И тут началось — каждый Том, Джек и Гарри, каждый пес и его двоюродный брат захотел участок на берегу. Заговорили о телефонной линии. Заговорили о мощении дороги, которая идет мимо форченовской фермы. Заговорили, что когда-нибудь здесь построят город. Старик подумал, что его могли бы назвать Форчен, штат Джорджия. Он был, несмотря на свои семьдесят девять, человеком передовых взглядов.
Машина, выбиравшая грунт, накануне закончила, и сегодня они смотрели, как яму выравнивают два огромных желтых бульдозера. Пока он не начал продавать землю, у него было восемьсот акров. Он продал с задней стороны пять участков по двадцать акров, и при каждой продаже давление у Питтса подскакивало на двадцать единиц. «Питтсы — они из тех, кому выгон нужней, чем будущее, — сказал старик Мэри-Форчен, — но мы-то с тобой другие». На то обстоятельство, что Мэри-Форчен тоже была Питтс, он по-джентльменски не обращал внимания, словно это был небольшой физический недостаток, в котором ребенок не виноват. Ему нравилось думать, что она вся из его теста. Он сидел на бампере, она на капоте, поставив босые ноги ему на плечи. Один из бульдозеров прошел прямо под ними, выравнивая край дамбы, где они расположились. Если бы старик чуть вытянул ноги, он мог бы поболтать ими над краем котлована.
— Смотри за ним, — завопила Мэри-Форчен поверх грохота машины, — а то он твою землю резать начнет!
— Там столб! — рявкнул старик в ответ. — Он за него не заезжал.
— Пока не заезжал! — крикнула она.
Бульдозер миновал их и двинулся к дальнему краю.
— Вот ты сама за ним и погляди, — сказал он. — Не зевай, и если он столб заденет, скажешь мне — я его приструню. Питтсы ведь из тех, кому не прогресс нужен, а коровий выгон, пастбище для мулов, грядка с фасолью, — гнул он свое. — А люди с головами на плечах вроде нас с тобой — они знают, что время не будет топтаться на месте из-за коровьего…
— Он столб качнул на той стороне! — завизжала она и, не успел он слова сказать, спрыгнула с капота и бросилась бежать вдоль края дамбы, пузыря подол желтого платьишка.
— Подальше от края, подальше! — проорал он, но она уже добежала до столба и присела на корточки посмотреть, насколько он накренился. Потом, потянувшись к яме, погрозила бульдозеристу кулаком. Он, не останавливаясь, помахал ей. В мизинце ее, подумал старик, больше толка и соображения, чем в головах у всей этой разнесчастной семейки. Он с гордостью смотрел, как она идет обратно.
Прямая челка ее густых, отменных, песочного цвета волос — точь-в-точь как у него, когда он еще был при шевелюре, — доходила почти до глаз, а по бокам они были острижены на уровне мочек, так что получалось подобие двери, вводящей в центральную часть лица. Очки у нее, как и у него, были в серебристой оправе, и даже походка такая же — резкая и в то же время аккуратная, чуть вперед животом, с этакой полураскачкой-полушарканьем. Она шла по самой кромке дамбы, ставя правую ступню чуть ли не край в край.
— Я сказал, подальше от ямы! — крикнул он. — Разобьешься и не увидишь, чего здесь понастроят.
Он всегда зорко следил, чтобы она избегала опасностей. Не позволял усаживаться в змеиных местах и совать руки в кусты, где могли водиться шершни.
Она продолжала идти вдоль обрыва, не сдвинувшись ни на дюйм. Она переняла его привычку не слышать, когда не хочется, и, поскольку этому приемчику он сам научил ее, ему ничего не оставалось, как восхищаться уверенностью, с которой она пускала его в ход. Он предвидел, что потом, в его нынешнем возрасте выборочная глухота хорошо ей послужит. Вернувшись к машине, она без единого слова забралась обратно на капот и опять поставила ноги старику на плечи, как будто он был деталью автомобиля. Ее внимание вновь притянул к себе дальний бульдозер.