Метафизика границы была хорошо представлена Гегелем, наверное, первым ясно осознавшим ее как одно из самых сложных и фундаментальных понятий, для раскрытия которого, собственно говоря, и требуется то, что он назвал диалектической логикой. Всякое позитивное описывается в границах, отделяющих его от негативного. Всякое нечто граничит и определяется иным. У Гегеля речь идет о понятийных, мыслительных определениях границы. Поэтому зависимость нечто от иного, бытия от небытия имеет всеобщий статус и реализуется на уровне онтологии и морали, антропологии и эстетики. Вместе с тем сущее и не сущее, истинное и ложное, плохое и хорошее, прекрасное и безобразное, внутреннее и внешнее, свое и чужое — все это очевидно ощущаемые, наполненные веществом и силой различия, которые явно выходят за рамки абстрактных разделений.
Граница и порог, различение и определение — это не только эпистемологические понятия, играющие важную роль в познании. Это прежде всего феномены жизненного мира, который Ницше охарактеризовал как силовое взаимодействие. Вероятно, не без влияния знаменитой главы о господине и рабе в «Феноменологии духа» он экзистенциально осмыслил борьбу противоположностей. Выявленная Ницше генеалогия морального запрета и нравственного закона из чувства вины и нечистой совести вызвала к жизни нигилизм и критику идеологии. Но и эти программы оказались неэффективными, ибо вне поля достижения их инструментария остались многочисленные различения, образующие тонкую и незаметную сеть повседневного порядка. Более того, критико-идеологические дискурсы возникли на почве борьбы не столько против власти, сколько за власть в ее политическом облике, который отнюдь не является определяющим. Неудивительно, что как политические перевороты и революции заканчивались установлением не всегда лучшего режима, так и критико-идеологические разоблачения, претендовавшие на абсолютное, сами оказывались функциями еще более репрессивного порядка.
Если раньше ориентирование осуществлялось на основе разума и способствовало реализации свободы человека, то сегодня такой проект оказался под подозрением. Исчез большой порядок, основанный на запретах и ограничениях, проводимых от лица природы. Бога или разума, но это не привело к освобождению. Взрыв единого большого порядка привел к тому, что его осколки и микрочастицы заполнили все пространство обитания человека. Парадоксально, но в сегодняшнем обществе, которое называется свободным, ибо в нем отсутствуют тоталитарная идеология и концентрационные лагеря и разрешены свободное изъявление мнений и даже сексуальные отклонения, живется не лучше, чем прежде, ибо порядок проник даже туда, где его раньше не было. Резкое сокращение зон свободы и при этом интенсификация спонтанности привели к весьма экзотическим формам протеста Во многом они вызваны трансформацией механизмов власти, которая становится все более незаметной, причем максимально приближенной к повседневной жизни. Современные структуры повседневности не сводятся к какой-либо универсальной понятийной или ценностной системе. Это привело к тому, что порядок стал незаметным и вместе с тем всепроникающим. В этих условиях старая тактика политической борьбы против власти, как и разоблачение ее идеологии, стала неэффективной. Ее полиморфная техника — радио, телевидение, пресса, реклама, мода, предписывающие, как должен думать и говорить, действовать и одеваться, работать и развлекаться современный человек, не подвластны ни общественности, ни органам государственной власти. С целью контроля за этой гигантской и вместе с тем анонимной машиной власти необходим анализ структур повседневности, определяющих понятийные и визуальные, духовные и телесные акты человека. Поскольку в современном обществе имеется как бы излишек реальности, в то время как раньше имел место ее недостаток, постольку потребление не ограничивается, а, напротив, стимулируется. Это обессмысливает борьбу за власть и капитал, которые раньше считались локомотивами истории. Даже перверсивное поведение — алкоголизм, сексуальные отклонения, наркомания, которые провозглашаются эффективными средствами партизанской борьбы индивида против общественного порядка, на самом деле способствует его укреплению. Сегодня сама власть втянута в азартную игру с запретным, ибо она составляет арматуру цивилизации. В этих условиях волей-неволей приходится задуматься над самим смыслом ориентирования. Ведь сегодня не только мы ориентируемся в мире, но и он ориентирует нас. Мы выступаем против давления природной или социальной необходимости, а природа, техника, социум — в форме эпидемий, стихийных бедствий, катастроф, кризисов, войн протестуют против нас. Сети порядка не сводятся к запретам и ограничениям, они требуют глубокого преобразования существа человека, который является не просто обманутым или принужденным, а сделанным таким, как нужно.